Центральный пост приказывает:

— Включить систему орошения торпед!

Лодке необходимо всплыть на поверхность, открыть люки, чтобы дать свободный доступ воздуха, иначе боезапас может взорваться. Боцман перекладывает рули, акустики прослушивают горизонт. При подходе лодки к перископной глубине из отсека доложили:

— Пожар потушен!

Кедрачев-Митрофанов не обрадовался сообщению. Он понимал: это тренировочные занятия, пока еще не то, не настоящее. А что, если бы на самом деле?.. Как бы повели себя люди, как бы все сложилось?.. При горении боезапаса надо обязательно всплыть — а вдруг горизонт не чист? Что, обнаруживать себя? Открываться? А дальше? Идти в атаку в надводном положении? Нет, нужна перископная глубина. А удастся ли выстрелить торпеды при пожаре в отсеке?.. Он оглядел офицеров, перевел взгляд на мичмана, сидящего на рулях с таким видом, будто происходящее вокруг его совершенно не касается и единственная задача — твердо выдерживать курс. Командир молчаливо одобрил его поведение: курс прежде всего! Он поправил на себе синюю рабочую куртку, зачем-то застегнул верхние пуговицы. Все остальные командиры, находившиеся в центральном отсеке, — в таких же робах и пилотках, как и командир. Все похожи один на другого: погоны скрыты куртками. Посторонний человек не смог бы разобраться, кто здесь кто. Но на лодке посторонних не бывает. Здесь все свои, понимают друг друга со взгляда, со вздоха.

Люди ждали новых приказов, новых осложнений. Никто не верил в то, что Кедрачев-Митрофанов на этом успокоится. Его взгляд, его мысль сейчас ищут точку, к которой через миг будет приковано всеобщее внимание, которой будет отдано общее усилие. И он объявил:

— Радиационная опасность! Зона строгого режима — реакторный отсек!

Люди в центральном и во всех остальных отсеках поспешно надели маски. Окружающий мир для них стал темней, глуше, теснее. Но по-прежнему светились шкалы показателей на приборах, вращались маховики, передвигались ручки, вдавливались кнопки. Лодка шла своим курсом.

Кедрачев-Митрофанов хотел знать, как его экипаж будет действовать в самых тяжелых условиях, поэтому все время усложнял задачу.

— Командир получил травму! — заявил сам о себе. — Вышло из строя освещение!

Повсеместно погас свет, автоматически включились аварийные тусклые лампочки. Было почти темно. Выхватывая фонариками круги на переборках, крашенных яркими белилами, кидая длинные тонкие лучи, в центральный пост явились аварийщики и санитары. В глухих масках, с фонарями, они ворвались, словно грабители в чужой дом. Первые тянули кабели, подключали приборы, врубали переносные электролампы в продолговатых защитных металлических сетках, похожих на намордники овчарок. Вторые, поставив брезентовые раскидные носилки на палубу, бесцеремонно сгребли капитана второго ранга Кедрачева-Митрофанова, уложили на носилки, надели на него маску и удалились с ним в лазарет.