А вот и святая святых — атомный реактор. Здесь тишина, как на необитаемой планете. Стерильно чисто и безжизненно. Но именно в этой-то мертвой тишине творится сила, способная гнать потаенное судно вперед с сумасшедшей скоростью.

Командир ищет мысленно своего замполита. Заглянул было в кают-компанию, где в навесных шкафчиках хранятся книги передвижной библиотеки. Их приносят на лодку с базы. Потрепанные обложки, вытертые добела корешки. Читаные-перечитанные томики. Библиотека бедна, книг мало. Кедрачев-Митрофанов даже злится на людей, от которых зависит пополнение корабельной библиотеки и которые зачастую не понимают, что именно подводникам необходимо как можно больше книг, именно во время похода необходимо. У тех людей такое представление, будто в море матрос прикипает к механизмам и ему нет времени открыть страницу, будто подводник ежесекундно борется со стихией, умирает от ужаса надвигающейся катастрофы. Когда, мол, там читать! Какие книги!.. А ему-то, подводнику, только и читать, что в походе. Отстоял положенное время вахты, поспал или просто отдохнул — и читай на здоровье. На берегу забот куда как много. Там суета и людность. А здесь лодка движется в намеченный квадрат, только и делов! Командир соединения Алышев, «дед», когда идет в море, всегда берет с собой целую связку книг. Накупает, накупает их исподволь в магазине Военторга и складывает до похода. В походе — начитывается всласть.

Но где же Находкин? В кают-компании двое, матросы. Склонились над столом. У одного в руках перо, у другого кисть. Значит, после ужина появится свежий «Боевой листок». Матросы будут толпиться около него. Ну-ка, кому сегодня попало, кого пропесочили? Офицеры — вне критики. Субординация. Пусть так, никто и не посягает. Но иногда хочется и офицеру взглянуть на себя со стороны. И вот нашелся художник с метким глазом — младший лейтенант, начал делать дружеские шаржи. Кедрачев-Митрофанов как-то увидел свою персону, даже расхохотался: здорово намалевано! Шаржист подметил слабость командира, его привычку: после погружения лодки, после ее выравнивания, после того, как всеми службами дело отлажено, растянуться на койке, закинув руки за голову, закрыть глаза, предаться размышлениям. Под рисунком подпись: «Лег на боевой курс!» Находкин определил это как ЧП, поднял бучу, хотел было призвать автора к порядку. Пришлось вмешаться, остановить размашистую руку замполита. Зачем, мол, так уж? Добрая усмешка — только и всего. Помнится, шепнул ему на ухо:

— Гриш, не будь святее папы римского.

Долго Находкин ходил обиженным.