Следующим вечером Осипов заманил Колузаева к себе. Расстарался по такому случаю коньячком. Одолев по бутылке, соседи развязали языки. Осипов сообщил «по секрету»:

— Жалуются мне на тебя, Гришка, члены правительства. Требуют, чтобы я тебя к стенке... Понял? За самовольное возвращение с половиной отряда с Закаспийского фронта...

Колузаев, статный мужчина, бывший фельдфебель, уставил на Осипова покрасневшие глаза и сложил изрядной величины кукиш:

— Во... Пусть выкусят. У меня тысяча штыков!

— С тысячью штыков ничего не сделаешь. Тебе опора нужна.

— На кого опираться? — напролом спросил Колузаев.

— А хотя бы на меня.

— Это в каком смысле?

Колузаев посверлил Осипова своими въедливыми глазками.

— Договаривай.

— Чего там?.. Поставь свой отряд в мое подчинение. Увидишь.

— Чего?.. Ладно, давай выпьем.

Почали третью бутылку, и тогда Колузаев ошеломил военкома:

— К тебе в подчинение? Дудки. Иди-ка ты лучше ко мне в подчинение.

— Думай, что говоришь, Гришка, я ведь как-никак военком.

— А мне, Костик, плевать. Из такого же теста, как и ты, только покруче замешан.

Осипов похолодел. Еще этого не хватало! Конкурент. Разлил по рюмкам.

— Ладно. Твоя воля. Но я предупредил. Поставят тебя к стенке!

Затаившийся на конспиративной квартире полковник Савицкий лихорадочно формировал «двадцатки» из бывших кадетов, гимназистов, уголовников. Учебные сборы проходили в тайных опорных пунктах. Организованы были даже столовые для членов «двадцаток». Конспирация полнейшая. Если раскроют одну «двадцатку», ее члены ничего не смогут рассказать о других.