Формированием «двадцаток» занимались и Тишковский с Цветковым. Заговор разрастался, как раковая опухоль.

Но и тучи продолжали сгущаться над головой главаря мятежа.

В печати появилась резкая критическая статья журналиста Пашко, назначенного Совнаркомом помощником военного комиссара. Пашко столкнулся со странными вещами: Колузаев не только не наказан по всей строгости за самовольное оставление боевого участка на Закаспийском фронте, но, напротив, даже пользуется особым вниманием Осипова; требования военкома расформировать Красную Гвардию, то есть желание разоружить рабочих Главных и Бородинских железнодорожных мастерских, есть требование вредное, а Осипов настаивает на своем. Совершенно запутан учет оружия, распределяемого по воинским частям...

Пашко в заключение писал: «При сложившихся обстоятельствах и коренном противоречии во взглядах с тов. Осиповым на задачи и способы деятельности комиссариата я не могу продолжать начатой работы и разделять служебной ответственности».

Это выступление явилось серьезным ударом по престижу Осипова. Однако предатель и на этот раз изловчился. Он обвинил Пашко в том, что тот якобы до революции был платным агентом царской охранки в Ростове. Военком представил десяток лжесвидетелей, которые подтвердили обвинение. По сфабрикованным материалам Пашко был арестован. Осипов перевел было дух, как возникла новая опасность. При ликвидации в октябре заговора ТВО осталось неразоблаченным ее пишпекское отделение. Пишпекские заговорщики решили упредить события и подняли 7 декабря крупное, так называемое Беловодское, восстание. Мятежникам удалось на короткое время овладеть Пишпеком, но вскоре они были разгромлены. Из захваченных документов усматривалось, что нити заговора ведут в Ташкент. Но и здесь ни в одном документе не называлась фамилия военкома!

Волновался и Цветков. Он твердил, доказывал Осипову, что они разгуливают над бездной по тоненькому канату, надо торопиться. Военком и сам понимал, что промедление грозит бесславной гибелью. Но понимал он и то, что без поддержки извне у него мало шансов стать диктатором. И он решил согласовать срок мятежа с английским генералом Маллесоном, штаб-квартира которого находилась в Асхабаде. Не имея с генералом прямой связи, военком решил воспользоваться посредничеством мистера Уайта, британского генерального консула в Бухаре.

«Кого направить? — мучительно раздумывал предатель. — Надо послать человека ловкого, смелого, сообразительного, опытного... Кого?»

И вдруг его осенило. Бомчинского! Связного атамана Дутова.