Вскоре на большой скорости из двора Управления охраны вылетел шестицилиндровый «Даймлер». По дороге его обстреляли лишь дважды, неподалеку от управления. По-видимому, мятежники накапливали силы для удара по ненавистному им дому на Ура-Тюбинской. На Стрелковую выехали без происшествий... Распахнулись главные ворота казарм... И тут же на ничего не подозревающих комиссаров набросилась орущая, матерящаяся, воняющая сивухой разъяренная толпа «красноармейцев» — переодетых офицеров-заговорщиков. Лишь Фоменко успел выхватить маузер. Но выстрелить не решился, подумал: «Произошла какая-то ошибка. Сейчас все выяснится». Его свалили наземь ударом приклада, связали. Скрутили также Вотинцева, Шумилова и Финкельштейна. Поволокли к главарю мятежа.

— А-атставить! — скомандовал Ботт, гарцующий во дворе на коне. — Диктатор, командующий полковник Осипов не желает видеть большевистских комиссаров. На кучу всех их... На кучу!..

«Осипов!.. Не может быть... Костя Осипов?! — Фоменко силился понять смысл страшных слов Ботта и отказался понимать. — Неужели?»

«Осипов!» — страдал Вотинцев, шагая к «куче», подталкиваемый прикладами, подкалываемый штыками.

«Осипов!» — словно молнией ударило Финкельштейна. И он не удержался, застонал от горя, от того, что все время смутно не любил военкома, но старался подавить в себе эту нелюбовь, полагая, что в нем, Вульфе Финкельштейне, дает себя знать нечто субъективное, никак не согласующееся с мнением многих товарищей.

Из приехавших в логово зверя чудом спастись удалось лишь Шарафутдинову. Одет он был в солдатскую шинель и папаху фронтовика. Небритый, неказистый внешне, он во время свалки возле автомобиля смешался с разъяренной пьяной толпой, выбрался из нее и, подбежав к забору, перепрыгнул на улицу. Прогремели запоздалые выстрелы...

Узнав о бегстве Шарафутдинова, члена Коллегии ТуркЧК, Осипов взбесился.

— Бараны! — вопил он, захлебываясь слюной. — Расстреляю идиотов вот этой рукой! Такого упустили!..

— Зато Фоменко — собственной персоной, — утешил шефа Ботт. — И главарь Советской власти ташкентской здесь, и его первый зам.

— И что?

— В соответствии с приказом вашим, господин полковник. Доверили сие богоугодное дело поручику Куркову, кадетикам и гимназистам. Уж они стреляли, стреляли...

У главаря полегчало на душе. Кого-кого он страшился, так это Фоменко. И вот его не стало!

— Лично проверил? — спросил Осипов адъютанта. — Не дышат?

— Не просто проверил. Каждому в затылок по свинцовой пломбе.

Осипов сел за стол. Задумался. Все, кажется, идет не так уж худо. Правда, Главные железнодорожные мастерские не удалось взять. Но ничего. Возьмем город — сдадутся и они.