А главное — все чаще стала она задумываться над своей жизнью, и хотя целью такой — подводить итоги и выставлять себе отметки — не задавалась, но желание как-то хотя бы приблизительно оценить себя, свое прошлое, свои достижения и промахи, это желание возникало все настойчивее. И вот в послерабочие часы по пятницам Софья Михайловна чаще всего и раздумывала о своей жизни, вспоминала…

Двадцать два года назад приехала она сюда, в Долинск, — тогда это был городок крошечный, не на всякой карте обозначенный, — с годовалой Маринкой и мужем, Леонидом Моисеевым. И где-то он сейчас, каким стал? Тогда был молодой, красивый, веселый… Начинали оба мэнээсами, в одной лаборатории, и столы поначалу бок о бок стояли, стоило чуть повести головой, и Софья видела своего мужа. Рослый, широкоплечий, отменный спортсмен, любитель дальних походов, ночевок у костра, песен под гитару… Софье тогда было не до костров и не до гитарного перезвона — от Маринки не то что на ночь, но и на полчаса по вечерам трудно было отойти. Но Леонида не держала — пусть идет. И он, искренне сожалея, что не могут они вдвоем любоваться «этакой красотищей», которой в окрестностях Долинска было, по его словам, «великое множество», отправлялся один.

Года через два можно было уже и вдвоем отправляться — Маринка подросла, переехала в Долинск мать Софьи. И раза два она сходила с мужем и его компанией, довольно неинтересной, как ей показалось, на байдарках, до ломоты во всем теле намахалась веслом, полюбовалась «красотищей», послушала на рассвете соловьев, а на третий отказалась — некогда.

— То есть как это некогда? — изумился Леонид. — Воскресенье же…

— Поработать хочу.

— Мало тебе шести дней в неделю? — еще больше удивился Леонид.

— Мало.

Он, похоже, просто не поверил ей, уговаривал минут пять и в сильнейшем недоумении отправился один. А Софья засела за выкладки, в ту пору не отпускавшие ее даже по ночам, — очень уж интересная работа была тогда. Время с той поры покатилось сплошным густым потоком, любая помеха воспринималась с досадой, и не раз Леониду приходилось засыпать одному, так и не дождавшись, когда жена добредет до супружеского ложа…

Кажется, на пятом году их жизни в Долинске впервые услышала Софья об амурных похождениях Леонида и, выбрав минуту, спросила, правда ли это.

— Ерунда, — торопливо бросил Леонид, покраснев. — Бабьи сплетни.

— Возможно, — спокойно согласилась Софья и, помолчав, продолжала: — Возможно, я не слишком хорошая жена тебе. Может быть, я слишком занята собой и своей работой, а тебе нужно что-то иное. Или иная…