И как спасение телефонный звонок, заставший его на кухне. «Пусть будет она, пусть будет она, пусть будет…» Он рывком сорвал трубку с аппарата, и это была действительно она, ее красивый, ласковый, взволнованный голос:

— Кент?

— Ну да, а кто же еще. Где ты?

— Господи, это ты…

— Ну я, конечно, кто же еще может быть! Где ты? — нетерпеливо спрашивал он, слыша в трубке веселые раскаты музыки, и Шанталь быстро говорила:

— Да я недалеко, у Вики, сейчас приеду! Я с утра звоню в Долинск, никто не отвечал, а сейчас Софья сказала, что ты уехал… Кент, милый, я люблю тебя, слышишь? Я сейчас приеду, возьму такси, через десять минут буду!

Он осторожно положил трубку, упал в кресло, вцепившись руками в подлокотники, и сразу ощутил все свое тело, занывшее от напряжения. «Ну вот и все, да?» — «Да», — ответил он сам себе и, вытянув ноги, откинул голову на спинку. Еще десять минут, и она будет здесь. И — все.

35

35

В понедельник утром, открыв дверь своего «предбанника», он увидел Алексея Старикова и Альбину Калинченко. Они сидели рядом, касаясь друг друга плечами, и разом повернули головы на скрип двери.

Кент в замешательстве остановился на пороге.

Двое смотрели на него прямо, открыто, и в их глазах он увидел ненависть.

Ненависть — к нему.

Он совсем забыл о них после разговора с Альбиной. Пятница, суббота, воскресенье, понедельник… Он ездил в Долинск, к любимым и любящим его женщинам, виделся с сыном, ел шашлык на лоне природы, мчался к жене, сгорая от ревности, и потом, казалось, как никогда любил ее, и она любила его, — и ни в его памяти, ни тем более душе не нашлось и самого крошечного уголка для этих двоих людей, чью судьбу он взялся почему-то решать. Ведь они не входили в круг его любящих и любимых, они были не на первом, даже не на втором-третьем, разве что на десятом плане.

А он для них на каком плане? Он, недвусмысленно давший понять, что не верит в их любовь, он, решивший разлучить их, он, улыбающийся, доброжелательный, изображающий умудренного жизнью человека, посылающий Альбину в Томск на три с половиной месяца, он, для кого трехдневная разлука с Шанталь пытка, — на каком плане для них?!

Пятница, суббота, воскресенье, понедельник… Что они пережили за эти дни, зная, что его слова не пустая угроза, что Иннокентий Дмитриевич Русаков в своих решениях непреклонен, и, значит, не ехать в Томск Альбине нельзя? Не было еще случая в отделе, чтобы приказы Иннокентия Дмитриевича Русакова не выполнялись.

Две пары ненавидящих его глаз.

Кент закрыл дверь, посмотрел на Асю — та чуть заметно пожала плечами, — ненужно спросил: