И все остальные маялись, слонялись по разоренной квартире — часть вещей и почти все книги были уже в пути. Только Марина, утонув в кресле и вытянув длиннющие ноги, смотрела телевизор, потягивая винцо, и язвительно хмыкала, комментируя бездарнейшие, по ее мнению, праздничные номера.

Сергей ждал брата с редкостным нетерпением, и не только потому, что хотелось поскорее узнать его мнение о рукописи…

Прилетев в сентябре в Москву, Сергей в первый же вечер откровенно рассказал Кенту обо всем — и что не работается, и о необходимости уезжать с Сахалина, даже о замысле неполучающегося романа… Кент, как-то уж очень испытывающе глядя на него, сдержанно заговорил:

— Ну, о твоей работе не знаю, что и сказать. Некомпетентен. Только по себе могу судить — если не работается, надо работать, другого способа не существует. Для меня по крайней мере.

— Тебе, я вижу, не очень-то нравится моя идея, — удрученно сказал Сергей.

— Не очень, — подтвердил Кент. — Не люблю вундеркиндов — ни в жизни, ни в литературе.

— А сам?

— Слава богу, никогда им не был. Я прежде всего работяга, тебе ли этого не знать? Ладно, дело твое, пиши, если хочешь. Но, помнится, мы уже как-то говорили об этом после твоего фильма. Ты тогда, похоже, обиделся на меня, но ведь прав-то оказался я, — кто сейчас помнит твой фильм и эту мумию на котурнах… как его, Воробьев, что ли?

— Соловьев, — сказал Сергей, заподозрив, что Кент оговорился умышленно.

— Ну, один хрен, из породы воробьиных… А чем твой нынешний герой отличается от этого пернатого, пока не вижу.

— Да не в нем же дело, ты пойми, тут все в этой девочке!

— Тогда в первую очередь о девочке и пиши, — посоветовал Кент. — Судя по всему, ты ее знаешь и любишь по-настоящему. Это твоя Юлька? — Сергей кивнул. — Не мне тебя учить, конечно, но… из того, что ты мне рассказал, я пока только ее и вижу. А Платонов… Было все это, Сережка.

— Да если так рассуждать, все уже в литературе было!

— Ладно, не кипятись. В общем, сам думай. А с переездом не тяни, если такое дело, незачем твоей Юльке зимовать на Сахалине. Обмен устроить не просто, наверняка затянется, так что будете жить у нас.

— Мы же вас стесним.

— Стесните, конечно, — улыбнулся Кент. — Но не настолько, чтобы всерьез говорить об этом.

— А как посмотрит на это Шанти?

Кент поднял брови.

— Если мне не изменяет память, ты знаком с ней несколько больше, чем я… Как, по-твоему, она должна смотреть? Уж как-нибудь впятером в трех комнатах разместимся. Тем более что ненадолго, наверняка в этих трех комнатах вы будете жить втроем.

— Как это? — не понял Сергей.