— Входи! — отозвался мужской голос.

На скамье у окна сидел мужчина лет сорока, хозяйка что-то доставала из печи. Больше никого не было.

— Здравствуйте. Погреться можно?

— Отчего нельзя — можно. Издалека будете?

— До дома добираемся.

— Ну ладно, поговорим потом. Ты, мать, приготовь хлопцам поесть, проголодались, видать. Схожу за дровами.

Здоровый мужчина в доме настораживал их, но тепло радовало, они не спеша раздевались.

— Руки вверх! — с порога, из распахнутой двери, на них нацелились две винтовки, два небольших темных отверстия. Рядом с хозяином стоял парень лет семнадцати.

— Думали, к дуракам пришли? Знаем мы вашего брата. А ну одевайтесь — в Ямполе погреетесь!

Он приказал жене обыскать нежданных гостей — она проделала это с чисто женской обстоятельностью, выложив на стол все их мелкие вещи. Топорик по знаку мужа она тотчас унесла за дверь.

— Не партизаны мы, домой идем.

— Будет тебе дом, стерва! А тебе ботинки больше не нужны. Отбегался! Принеси ему какие-нибудь опорки.

Женщина унесла ботинки и вернулась в избу с парой рваных калош.

— Сгодятся, до Ямполя дойдет!

Дальше все запуталось: в окно стукнули так, что едва не вылетели стекла:

— Фомич, партизаны!

В мгновенье оба полицая исчезли, даже не закрыв дверь. За ними, охая, потрусила хозяйка.

Ошеломленные такой переменой, Крылов и Бурлак поспешно оделись. Черт побери, куда же эта баба дела ботинки? Уж не закинула ли на чердак? Э, да ладно, обойдемся без них!

Крылов намотал на ноги портянки, взялся за калоши. Рвань-то какая. Чем же привязать? Он опять побежал в сени, схватил клок пакли, висевшей на перегородке.

— Что там, Федь? — он закрепил калоши, рассовал по карманам свои вещицы.