Лагин не ответил. Он подумал, что в угловом доме на перекрестке улиц были Горюнов, Прошин, Переводов, Шуриков, Седой, а вот Ющенко не было и, пожалуй, не могло быть. Там мог быть Женька Крылов, Федя Бурлак, другие могли бы, только не Ющенко. Этот даже не поинтересовался, что стало с его сослуживцами, словно их вообще не существовало.

А Ющенко был уже не рад, что встретился с Лагиным. Встреча всколыхнула в нем то глубинное, что он прятал от других и от самого себя.

Утро последнего дня окружения. Оно, как заноза, беспокоило его до сих пор. Бросив Ванюшина и Плотникова, он добрался до противоположного берега Дона без винтовки и без сапог, обессиленный и опустошенный. Но презрение к себе и в те минуты не заглушало в нем трусливую радость, что он избежал смертельной опасности. «Если бы и я остался с ними, пропали бы трое, только и всего!» — успокаивал он себя.

Он долго в одиночку блуждал по оврагам, пока не наткнулся на батальонного комиссара Чумичева — тот тоже был без сапог и без оружия.

— Разрешите обратиться… — робко заговорил Ющенко.

— Как говорится, в нашем полку прибыло!.. — Чумичев смеялся дольше, чем следовало бы, и от его смеха Ющенко стало не по себе, он забыл, о чем хотел спросить у батальонного комиссара. — Вот что, Аника-воин, выкладывай все начистоту. Ты один выходил?

— Нет, не один, со старшим сержантом Дрожжиным…

— А-а. Ну, а как же ты дошел до такой жизни?

Ющенко, запинаясь, рассказал, как все было.

— Да, некрасиво. Товарищей, значит, бросил.

— А что оставалось делать? — Ющенко совсем растерялся и уже не знал, что сказать.

Чумичев разглядывал случайного попутчика и думал, как поступить. Идти одному в таком виде — босому и безоружному — было чертовски неприятно, а вдвоем — это уже другой нюанс. К тому же паренек ничего не знал. Такой-то и нужен был Чумичеву, а уж прибрать его к рукам не составит труда.

Они пошли дальше и наткнулись на убитых красноармейцев. Степь была изрыта воронками — какие-то люди попали под бомбежку. Чумичев стащил с убитого сапоги, обулся, а Ющенко в нерешительности топтался на месте. Воронки были свежие, это здесь недавно громыхало.

— Босиком, что ли, пойдешь! — прикрикнул Чумичев.

Труп лежал в неудобной позе, лицом вниз. Один сапог удалось снять, а другая нога подвернулась так, что убитого пришлось перевернуть на спину. Ющенко стащил второй сапог, стараясь не смотреть в лицо убитому, но не удержался, взглянул: это был красноармеец из четвертого взвода.

Чумичев и Ющенко вооружились винтовками — теперь они ничем не отличались от тех, кто с оружием в руках выходил из окружения.