— Куда?! — младший лейтенант Якушкин схватил Лиду за руку, потянул в сторону. Потом все накрыл грохот. Вагон затрясло, Костя с трудом удержал пулемет.

Бомбы падали вразброс, по крыше вагона шлепали комья мерзлой земли.

Костя стрелял полный отчаяния, пулеметный огонь ничего не значил по сравнению с бомбовыми ударами. Гул, вой и грохот подавляли все, плотно обволакивали эшелон и рассыпавшихся по полю людей.

«Юнкерсы» сделали круг и снова заходили на бомбежку. Передний выплеснул из своего чрева несколько темных слив, и они с бешеным воем понеслись к земле.

— Костя, вниз! Вниз! — крикнул Кравчук и, свесившись с крыши, прыгнул, покатился с насыпи. Сзади ударило тяжело и страшно, вагоны вздыбились, мимо пролетела двухколесная вагонная ось и замерла в снежной яме. Кравчук перебежал и лег за колесом, дававшим ему хоть какое-то укрытие.

Бомбы разломили состав, но Костин вагон оставался невредим, и с него еще били пулеметные очереди. Новые бомбы заглушили и крики людей, и пулеметный треск. По насыпи растекался огонь и дым. Самолетам больше нечего было делать здесь, они покружились и улетели прочь.

Маршевики неуверенно возвратились к железной дороге.

Костя неподвижно лежал на горке стреляных гильз. Лида повернула его голову: осколок попал в висок. Ошеломленная тем, что она пережила, Лида теперь оторопело разглядывала Костю.

— Санитара — сюда! — донеслось с почерневшего от бомбовых взрывов поля.

Лида плакала навзрыд, спрятав лицо на еще теплой Костиной груди, но Костя ничего уже не видел и не слышал.

— Где санинструктор? — спросили рядом.

Кравчук положил руку на Лидино плечо:

— Иди, живые ждут. Слышь, раненые там.

Лида смахнула с лица слезы:

— Прости, Костя. — и опять затряслась всем телом.

— Иди, ждут. — повторил Кравчук. — Слезы-то не последние, все не выплачешь…

Лида спустилась вниз.

— Эх, Костя — Костя, — вздохнул Кравчук. — Не послушал ты меня, а война она вот какая. Жить бы тебе, парень, да жить.

Маршевики понемногу стряхивали с себя ужас бомбардировки, заносили раненых в уцелевшие вагоны, где снова топились печки.

— А ну, пехота, строиться! Чего скисли! — уже звенел голос младшего лейтенанта Якушкина. — Пойдем своим ходом, пешком быстрее! До Ефремова рукой подать, а там и Елец!