Неровная колонна пехотинцев потянулась мимо изуродованных вагонов, повернула на проселочную дорогу. Позади остался разбитый эшелон, раненые и убитые. Красноармейцы рабочего взвода уже копали братскую могилу.

Начинался легкий снегопад. Снег вскоре побелит могилу, а потом и вовсе скроет ее от глаз. Будет ли кто помнить, что здесь похоронен Костя Настин из Покровки?

Земля — что море: время и на ней смывает следы, только не так быстро, как в море. Море поглощает сразу, а на поверхность выносит одни обломки, да и те сама же гонит неведомо куда. То прибьет к берегу, то увлечет на край света, а то вморозит в лед матросскую бескозырку, чтобы живые когда-нибудь попытались разгадать еще одну драму в студеном море, еще одну человеческую жизнь, промелькнувшую, как горсть снега.

Что произошло в северном штормовом море, можно было лишь предполагать. Плавучая ли мина — ужас мореходов — или точно нацеленные глубинные бомбы разрушили искусно созданный подводный мирок, — это не так уж важно. Море вспучилось, выбросило на поверхность широкое масляное пятно и какие-то изломанные предметы, — вот и все, что осталось от подводной лодки. А бескозырка прилепилась к темному обломку и начала свой последний путь. Кому она принадлежала, не узнать. Может быть, и Вале Пилкину, безобидному пареньку из подмосковного города Покровки. Море все-таки поступило щедро: бывает, что и на земле не остается следов.

* * *

Полковой комиссар Храпов получил новое назначение. Так уж повелось: не каждому удавалось после госпиталя попасть в свою часть. Не удалось и Храпову. Впрочем, какая разница куда: его новая дивизия сродни прежней — тоже сформирована из бывших десантников-добровольцев, а их теперь там и здесь по пальцам можно было перечесть. За четыре месяца боев обе дивизии не раз пополнялись людьми из запасных полков, но и пополнения таяли в Сталинграде, как воск в огне.

Конечно, полковой комиссар еще в долгу перед ребятами, вышедшими из окружения: они спасли его в тылу у немцев, они насмерть стояли в обороне за Доном, и он опять был обязан им жизнью.

Танки все-таки прорвались на узком участке, но добровольцы сумели закрыть брешь. Тут его и прихватило. Сержант вынес полкового комиссара в безопасное место, передал санитарам. Молодой парень, симпатичный, крепкий. «Как твоя фамилия?» — успел спросить Храпов. «Парамонов, из Покровки!» — сказал тот и ушел назад, в огонь и дым. Что стало с этим парнем, полковой комиссар не знал. А сколько было тогда таких ребят! Серегин, Шуриков, Фролов, Седой. Свой долг перед ними он выполнил, насколько мог: выйдя из окружения, отправил в политотдел армии подробный отчет о событиях минувших дней. Мужество и самоотверженность таких людей, как Вышегор, Фролов и Добрынин должны быть вознаграждены памятью соотечественников…