— Тебя не в счет, татарин свинину не ест.

— Старый не ест, молодой ест, — посмеивался Сафин.

У Сожа батарею догнал старший сержант Костромин. Сафин бурно радовался его возвращению. Он ухаживал за ним с грубоватой нежностью, словно за братом или сестрой.

— Сюда садись, на пенек садись! Обед варил, суп с мясом есть, — улыбался он щелочками глаз, ямочками на щеках.

Костромин, как всегда спокойный, чисто выбритый, тоже улыбался.

— Вот я и дома, — сказал, присаживаясь к костру. — А это — пополнение, сибиряки!

Крылов радовался Костромину не меньше Сафина. Оттого что Костромин не затерялся на дорогах войны, легко становилось на сердце. Это так хорошо, что близкие возвращаются!

Два необстрелянных паренька — Вилов и Ушкин — прибыли из учебного полка, где закончили курсы сорокапятчиков. Вилов казался расторопнее и общительнее Ушкина — тот больше помалкивал, скептически поглядывая на фронтовиков. Зато в его серьезности было столько кричаще мальчишеского, что Гришкин, хитровато посмеиваясь, не замедлил взять его в оборот.

— Ушкин, говоришь? А меня Гришкин, мы с тобой вроде родственники, ты мне за племянника сойдешь. Тебя как зовут-то?

— Васька, — проговорил Ушкин, шмыгнув носом. Этот незамысловатый жест, напомнивший Крылову о чем-то отдаленном, исчезнувшем за массой других лиц и жестов, рассмешил его. — Василь Тимофеич.

— Это другое дело. А то Васька. Значит, так, Василь Тимофеич, бери котелки и за водой, а если немцев встретишь, кричи громче, чтобы мы услышали, и бегом сюда, да воду не разлей.

Так и прилепилось к Ушкину это «Василь Тимофеич» и вскоре распространилось по батарее, дошло до комбата и писаря Сударева, который, отбирая для расчета письма, как-то сказал: «Тебе, Крылов, нет, только Василию Тимофеевичу».

Сам Ушкин хладнокровно воспринял собственную популярность.

Воспользовавшись дневной передышкой, Крылов отрегулировал наводку орудия. Все по очереди заглянули в ствол и в панораму. «Как в аптеке!» — похвалил Гришкин. «Ничего», — согласился Вилов. Василь Тимофеич молча шмыгнул носом. «Закрепляй», — одобрил Костромин.

В расчете опять было шестеро.

* * *

Из Брянска пришло письмо, в четырехугольном конверте. На половинке листа было несколько строк:

«Уважаемый товарищ Крылов! Выяснить местонахождение бывшей партизанки Ольги Владимировны Кудиновой в настоящее время не представляется возможным. Как только закончим учет, постараемся дать Вам более конкретный ответ. Ответственный за учет личного состава партизанских отрядов…»

«Уважаемый товарищ Крылов!

Выяснить местонахождение бывшей партизанки Ольги Владимировны Кудиновой в настоящее время не представляется возможным. Как только закончим учет, постараемся дать Вам более конкретный ответ.