Позже, когда у них появилось свободное время, они долго вспоминали свое прошлое.

«Спросить или не спросить?» — Крылов припомнил далекую Орловщину и штрафную роту, шагавшую к переднему краю.

— А я тебя видел… в сорок третьем, под Дмитровском-Орловским. Но, может быть, я обознался.

— Нет. Это был я. Один гад в особый отдел накапал, себя выгораживал.

Фролов рассказал, где и как познакомился с Чумичевым.

— Вышел из госпиталя, а меня под трибунал и в штрафную. Пока разобрались, в чем дело, чуть концы не отдал. — Фролов закурил, помолчал, стряхнул с себя воспоминания. — С этим все, кончено. Давай по старой памяти в мою команду! Только Дубрава не отдаст.

У Крылова было такое чувство, будто он вернулся домой.

* * *

Пятнадцатого апреля комбат построил батальон:

— Ну, ребятки, теперь на Берлин! Мы впереди всех. Чтоб с громом — самим чертям тошно было!..

После построения старший лейтенант Дубравин собрал ротных водителей, скользнул взглядом по новеньким, которых еще не видел в деле.

— Не растягиваться, не отставать. Ясно? А ты, Зуев, чтобы в рот ни капли.

— Как всегда! — ухмыльнулся худощавый водитель лет тридцати. Остальные заулыбались.

— Как всегда. Столб-то сбил?

— Не на месте поставили! — поддержал Зуева его сосед.

— Ты, Окунек, помалкивай, тоже хорош!

— А что, товарищ старший лейтенант, по сто грамм дают? — заинтересовался Рябинин. Взгляд у Дубравина стал разяще-насмешливым.

— Ты кто?

— Рябинин, товарищ старший лейтенант! — он обдал Дубравина своей сногсшибательной улыбкой, но она, кажется, не произвела никакого впечатления на ротного.

— У тебя сколько моточасов?