В клуб-казарму возвратились поздно вечером. Здесь было жарко натоплено, и, устав за день, танкисты быстро затихли на нарах: утром снова на завод.

Хлопнула входная дверь — на пороге появилась заиндевелая фигура крепыша-лейтенанта:

— Ротушка-а! — озорно и властно крикнул он от двери.

— Зде-есь! — единым звонким рыком отозвалась первая рота.

Лейтенант подошел ближе, стал у стены, рявкнул еще раз:

— Дело есть! Становись!

Экипажи вмиг свалились с верхних нар, образовали у стены подобие строя, на что лейтенант не обратил никакого внимания. Он скинул шапку и шинель, его невысокая атлетического строения фигура стала еще собраннее, под незастегнутой сверху гимнастеркой виднелся край матросской тельняшки.

— Завтра пробег! Выжимать из машин все! Ясно?

— Ясно!!

— Но не забывать: машина — что хорошая баба, а с хорошей бабой знаете, как обращаются?

Ответом был рев, хохот и веселые крики.

— Р-разойдись!

Крылов с любопытством следил за этим необычным построением. Единодушие экипажей и командира роты и удивляло, и настораживало его, оно казалось ему наигранным и непрочным. В отличие от этого лейтенанта командир второй роты держался малозаметно, ничем себя не афишируя. Но Крылов уже не раз убеждался, что именно такие вот спокойные, до поры до времени малозаметные люди бывают самыми интересными и надежными. Фамильярность и лихость бывшего моряка производили впечатление на подчиненных, но делали отношения с ними ложными.

* * *

На следующий день танками второй роты завладели заводские водители.

— Вылезай! — потребовал паренек в замасленном пиджаке. — Погоню на испытания.

— А я?

— Ты, парень, еще не сможешь, — пояснил Матвеич. — Наши ребята дадут машинам полную нагрузку, а потом мы еще раз займемся регулировкой.

Паренек шустро исчез в люке, мотор заурчал, и танк покатился к воротам.

Когда машины возвратились в цех, за дело взялись регулировщики. Они устранили выявленные неисправности, и после этого паренек в замасленном пиджаке протянул Крылову тетрадь: