– Еще нет, но скоро заберут. В девять.

– Тогда давай пока домой не пойдем, а погуляем лучше в леске.

Лидди, не вполне понимая или даже вовсе не понимая, что происходит с госпожой, согласилась, и они побродили вдвоем среди деревьев. Наконец служанка сказала:

– Сдается мне, мэм, вам все-таки нужно обогреться и покушать. А то как бы вы не простудились и не умерли!

– Сейчас я не могу вернуться в дом; быть может, и никогда не смогу.

– Тогда я принесу для вас какой-нибудь еды и что-нибудь надеть поверх этой тоненькой шали?

– Если хочешь, Лидди.

Девушка исчезла и через треть часа вернулась с плащом, шляпою, несколькими ломтиками хлеба, помазанными маслом, горячим чаем в маленьком фарфоровом чайничке и чашкой.

– Фэнни унесли? – спросила Батшеба.

– Нет, – ответила ее компаньонка, наливая чай.

Завернувшись в плащ, Батшеба немного поела и попила. После этого голос ее чуть окреп, а лицо сделалось немного менее бледным.

– Погуляем еще, – сказала она.

Женщины бродили по роще без малого два часа. Госпожа, односложно отвечавшая на щебет служанки, могла думать лишь об одном. Наконец она прервала Лидди:

– Знать бы, в доме ли еще Фэнни?

– Пойду погляжу.

Воротясь, служанка сообщила, что носильщики как раз пришли за телом и что о Батшебе спрашивали, а она, Лидди, сказала, будто хозяйке нездоровится.

– Они думают, я у себя?

– Да. – Помолчав, девушка осмелилась прибавить: – Давеча, когда я нашла вас, вы сказали, что не пойдете больше домой. Вы ведь это не всерьез, мэм?

– Я переменила свое мнение. Только женщины, не имеющие гордости, убегают от мужей. Умереть в доме мужа от дурного обращения – это ужасно, но еще ужаснее, если тебя увидят живой в доме у чужих людей. Я все утро об этом думала и избрала для себя путь. Сбежавшая жена – обуза для всех и бремя для себя самой. Каждый треплет ее имя. Все это хуже, чем оставаться дома, даже если там приходится терпеть оскорбления, побои и голод. Лидди, если выйдешь замуж – сохрани тебя от этого Господь! – тебе, вероятно, будет несладко. Но ты все терпи. Тебя режут на части, а ты стой, как скала. Именно так я теперь и намерена жить.

– Ах, хозяйка, не говорите этаких слов! – воскликнула Лидди, беря руку Батшебы. – Однако ж я знала, что вы слишком разумны, чтобы бежать из дому. Могу ли я спросить, что такое случилось между вами и им?