– Спросить-то ты можешь, только отвечать я не стану.

Минут через десять они кружным путем вернулись к дому и вошли через заднюю дверь. Батшеба тихонько поднялась в пустующую чердачную комнату, компаньонка последовала за ней.

– Лидди, – произнесла хозяйка уже не столь уныло, ибо молодость и надежда постепенно брали свое, – я должна кому-то довериться и выбираю тебя. Так вот. Я покамест поживу здесь. Помоги мне обустроиться: затопи камин, постели на пол ковер. Потом я хочу, чтобы вы с Мэриэнн принесли из маленькой спальни ту простую деревянную кровать вместе с постелью, столик, который при ней стоит, и еще кое-какие вещи. Чем бы мне скоротать томительное время?

– Подрубание платочков очень помогает, – сказала Лидди.

– Ах, нет, нет! Шитье я всегда ненавидела.

– А вязание?

– И его тоже.

– Тогда, может, вышивку свою закончите? Там ведь осталось доделать только гвоздички и павлинов, а потом можно будет вставить в рамку под стекло и повесить рядом с той картинкой, которую вышила ваша тетушка.

– Ах, такие вышивки чудовищно устарели! Образец мастерства рукодельницы с ее именем – это теперь только в деревне и встретишь! Нет, Лидди. Я лучше почитаю. Принеси мне книги, главное, не новые. Не хочу читать нового.

– Значит, мэм, старые, дядюшкины?

– Да, те, что мы убрали в коробки. – Легкая тень насмешки пробежала по лицу Батшебы, когда она прибавила: – Давай «Трагедию девушки» Бомонта и Флетчера, «Скорбящую невесту» Конгрива и… погоди-ка… Юнгову поэму «Ночные размышления» да еще «Тщету человеческих желаний» доктора Сэмюэля Джонсона.

– Может, желаете историю того мавра, который убил свою жену Дездемону? Очень печальное сочинение и вам как раз подойдет.

– Лидди, ты читала мои книги без спросу! А ведь я не велела! Откуда тебе знать, что эта трагедия мне подойдет? Нисколько она мне не подходит!

– Но если другие, то и…

– Нет, и другие не годятся. Не нужно грустных книг. К чему, в самом деле, я стану их читать? Неси лучше «Деревенскую любовь»[60], «Девушку с мельницы»[61], «Доктора Синтаксиса»[62] и несколько томов «Спектейтора»[63].

Весь тот день Батшеба и Лидди провели на чердаке, как за баррикадою. Предосторожность эта, однако, оказалась излишней: Трой их не только не беспокоил, но и вовсе не появлялся поблизости. Батшеба до сумерек просидела у окна, то заглядывая в книгу, то бесцельно всматриваясь и вслушиваясь во все, что происходило на дворе.

Закат в тот вечер был кроваво-красным. Его сияние обагрило сине-серое облако, проплывавшее над горизонтом. На темном фоне отчетливо высветился западный фасад колокольни – единственная часть церкви, видимая из окон фермерского дома. Флюгер на шпиле ощетинился лучами.