Вечером Батшеба, сумев себя успокоить, сидела одна у слабо затопленного камина. Взяв часы Троя, переданные ей вместе с другими его вещами, она, как он сам неделей ранее, открыла крышечку и увидела маленький светлый локон, который, словно фитиль, дал начало мощному взрыву. «Она принадлежала ему, а он ей. Они должны быть вместе, – сказала Батшеба. – Ни для нее, ни для него я ничего не значу. Так зачем же мне хранить эти волосы? – Она взяла завиток и вытянула руку над огнем. – Нет, не стану его жечь. Сберегу на память о бедняжке!» – И с этими словами Батшеба убрала локон.

Глава XLIX Возвышение Оука. Великая надежда

Глава XLIX

Возвышение Оука. Великая надежда

Быстро наступила поздняя осень, а за ней и зима. Листья густо устлали лесные мхи и дерн прогалин. Если раньше Батшеба пребывала в состоянии, не вполне похожем на обыкновенную тревогу, то сейчас ею овладело спокойствие, не вполне похожее на обыкновенный покой. Прежде, считая Троя живым, она могла думать о его смерти хладнокровно. Теперь же, допустив, что вправду его потеряла, она стала об этом жалеть.

Дела на ферме шли гладко. Батшеба получала немалый доход, хотя мало о нем заботилась, и тратила деньги, руководствуясь одною лишь привычкой прежних дней, которые миновали не так уж давно, но притом казались ушедшими невозвратно. Казалось, она умерла, однако сохранила способность мыслить и, подобно благородным покойникам, чью историю поведал нам поэт[72], раздумывала о том, сколь бесценным даром была прошедшая жизнь.

Единственным полезным итогом апатии, охватившей Батшебу, явилось назначение пастуха Оука управляющим, обязанности коего он, по сути, исполнял уже давно, посему эта перемена была таковой лишь в глазах окружающих, меж тем как для самого Габриэля, не считая повышения жалованья, ничто не изменилось.

Болдвуд вел жизнь замкнутую и бездеятельную. В тот год дождь погубил большую часть его сжатой пшеницы и весь урожай ячменя. Зерно стало прорастать, образуя хитроумные переплетения из побегов, и в конце концов его пустили на корм свиньям. Странное небрежение, породившее эту потерю, сделалось для всей округи предметом пересудов. От одного из людей Болдвуда удалось узнать, что простая забывчивость здесь ни при чем: и он, и другие работники напоминали хозяину о ненакрытом урожае столько раз и так настойчиво, как только считали для себя позволительным.

Однажды, увидав, что свиньи отворачиваются от гнилых колосьев, которые им кидают охапками, фермер словно бы очнулся и в тот же вечер послал за Оуком. Вероятно, это было подсказано тем решением, которое недавно приняла Батшеба; впрочем, возможно, и нет. Так или иначе, Болдвуд предложил Габриэлю управлять и его фермой: он нуждался в помощнике и более надежного человека найти не мог. Похоже, несчастливая звезда Оука закатилась.