– И вы не будете… больше давить на меня? Не будете ни о чем просить… если я скажу, что через пять или шесть лет… – произнесла она сквозь рыдания, когда обрела способность говорить.

– Да, я предоставлю всему идти своим чередом.

– Хорошо. Я выйду за вас через шесть лет, считая от этого дня, если мой муж не вернется и мы оба будем живы, – произнесла Батшеба с печальной серьезностью.

– Тогда примите это, чтобы скрепить наше соглашение. – Болдвуд подошел совсем близко и обеими руками прижал к своей груди ее руку.

– Кольцо? Нет, я не могу его принять! – воскликнула Батшеба. – Нельзя, чтобы о нашей договоренности кто-то знал! Быть может, это все дурно? И в обыкновенном смысле мы ведь вовсе не помолвлены! Не настаивайте, мистер Болдвуд, не нужно!

Не сумев отнять у него руку, она топнула, и в ее глазах опять заблестели слезы.

– Никаких сантиментов. Это просто знак того, что мы с вами заключили соглашение, – произнес Болдвуд более спокойным голосом, продолжая крепко сжимать руку своей любимой. – Ну давайте же! – И он надел ей кольцо.

– Я не могу его носить! – произнесла Батшеба, плача так, будто ее сердце разрывалось на части. – Какой безумный план! Я почти боюсь вас! Пожалуйста, я хочу домой!

– Только сегодня! Пусть оно будет у вас на пальце, пока длится этот вечер! Доставьте мне такую радость!

Батшеба опустилась в кресло и закрыла лицо носовым платком, хотя Болдвуд все не выпускал ее руки. Словно отчаявшись, она прошептала:

– Хорошо. Сегодня вечером я согласна его надеть, если вы так сильно этого хотите. Теперь пустите руку. Сегодня вечером я буду, буду его носить.

– И это станет началом приятного времени моего тайного жениховства, которое завершится свадьбой?

– Полагаю, да, раз вы настаиваете, – проговорила Батшеба, не имевшая более сил сопротивляться.

Болдвуд в последний раз сжал ее руку и выпустил.

– Теперь я счастлив. Да благословит вас Господь!

Он вышел и немного погодя, решив, что Батшеба, верно, уже в достаточной мере успокоилась, послал к ней одну из служанок. Скрыв, насколько это было возможно, следы слез, гостья в пальто и в шляпке сошла в сопровождении девушки вниз. Путь к парадной двери пролегал через пиршественную залу, и Батшеба остановилась на лестнице, находившейся в углу, чтобы на прощанье окинуть взглядом собравшихся. В эту минуту никто не танцевал, музыка не играла. Работники, сидевшие в отведенном для них конце стола, о чем-то перешептывались, обмениваясь хмурыми взглядами. Болдвуд стоял у камина, поглощенный мечтами о том, что сулило ему полученное обещание, и, казалось, ничего вокруг не видел, однако даже он заметил странное поведение своих гостей и потому спросил: