Ним улыбнулся:

– Похоже, вы сами знаете все ответы.

– Видимо потому, что все их не раз слышал. Я давно живу на свете. Не тревожься о детях, Ним. Научи их быть порядочными людьми – уверен, ты так и делаешь. В остальном они сами разберутся.

Следующий вопрос напрашивался. Ним поколебался, потом все-таки спросил:

– Поможет ли бар-мицва моему сыну разобраться?

– Ну, хуже ему не будет, правда? Не то чтобы ты подвергал его какой-то опасности, отправляя в хедер? И потом, после бар-мицвы всегда бывает отличная вечеринка. Встречаешься со старыми друзьями, ешь и пьешь больше, чем следует, зато получаешь удовольствие.

Ним широко улыбнулся:

– Самые разумные слова, которые я слышал на эту тему!

Доктор Левин кивнул со знающим видом:

– Скажу еще кое-что. Твой мальчик должен иметь выбор – это его право, его наследие. Подготовка к бар-мицве даст ему выбор. Это все равно что открыть дверь – а дальше ему решать, заходить или нет. Потом, позже, он может пойти по пути Аарона, а может – по твоему и моему. Или выбрать какой-нибудь третий. Что бы он ни решил, это уже не наше дело.

– Спасибо, – сказал Ним. – Вы мне сильно помогли.

– Я рад. Консультация бесплатная.

Пока они разговаривали, гостей прибавилось, и гул голосов стал громче. Добродушный собеседник Нима улыбался и кивал – очевидно, был знаком почти со всеми. Его взгляд упал на Руфь Голдман, которая беседовала с какой-то женщиной – Ним узнал в той профессиональную пианистку, часто дававшую благотворительные концерты в пользу Израиля.

– Твоя жена сегодня прекрасно выглядит, – заметил доктор Левин.

– Да, – ответил Ним, – я ей так и сказал, когда мы пришли.

Доктор кивнул.

– Она прекрасно скрывает свои проблемы и свою тревогу. – Он замолчал, потом добавил: – Это и моя тревога.

Ним посмотрел на него с удивлением.

– Вы сейчас про Руфь?

– Конечно. – Левин вздохнул. – Иногда мне жаль, что я вынужден лечить пациентов, которые мне небезразличны. Я знаю твою жену с тех пор, как она была маленькой девочкой. Надеюсь, ты понимаешь: мы делаем все возможное. Все.