Розамунда пододвинула ему стул, но он предпочел другой, тот, с которого при его появлении поднялась Мэри. Она стояла прямо перед ним, но он грубо махнул ей рукой, чтобы отошла, и уселся сам.

– Не отказался бы от скромного стаканчика пива, если, конечно, в этом благородном доме найдется нечто столь грубое и вульгарное. Ах да, – добавил он после паузы, во время которой глубоко и шумно дышал, – мне бы еще сэндвич. Пожалуй, я заслужил сэндвич. Ведь в Лавгроуве у меня, кхе-кхе-кхе, была работенка потяжелее, чем просто репетиция. Да уж, я сегодня славно потрудился.

Кузен Джок явно хотел, чтобы мама поинтересовалась, чем он занимался, но она не пошла у него на поводу. Он вел грязную игру. Он надеялся, что кому-нибудь из нас станет стыдно за родственника, который разговаривает с таким грубым акцентом, но еще сильнее надеялся, что нам хватит проницательности заметить его притворство, чтобы испытать еще больший стыд за родственника, который пришел с недобрым и откровенным намерением смутить нас. С таким же двойным намерением он попросил пива. Было заранее очевидно, что дома у нас пива не окажется, потому что в те годы оно считалось вульгарным напитком; мой отец, скорее всего, ни разу в жизни его даже не пробовал. Кузен Джок при любом раскладе оставался в выигрыше; нам пришлось бы стыдиться либо того, что наш родственник пьет пиво, либо того, что он притворяется, будто пьет пиво, из злого умысла. Но всякий раз, когда он забрасывал свой крючок о двух концах, мы отвечали ему так, словно его просьба была простой и разумной.

– Мама, я достану кузену Джоку пива, – сказал Ричард Куин. – Старик из второго домика вниз по улице пьет пиво, у него всегда есть пара бутылок, я ему очень нравлюсь, он видел, как я играю в крикет, он ходит на все местные крикетные матчи, он тридцать лет был смотрителем в «Овале»[100], он говорит, что, если бы я постарался, из меня мог бы выйти великий крикетист, он даст мне пива. – Он выбежал из комнаты.

– Игры, игры, ими на хлеб не заработаешь, – вздохнул кузен Джок, а потом повторил это еще раз, с еще более преувеличенным акцентом.

– Какой сэндвич ты хочешь? – спросила мама.

– О, я не рассчитываю, что меня покормят. Заявился в такой час, да еще и без приглашения.

– Он предпочитает сэндвичи с ветчиной, – спокойно сказала Констанция. – Кажется, с обеда осталось немного ветчины. Розамунда, сходи вниз и сделай отцу сэндвич, если там найдется лежалый хлеб. Не забывай, что твой папа любит не только горчицу, но и перец.

– Да уж, напоминание будет нелишним, – сказал кузен Джок. – Она так долго не жила под отцовской крышей, что, видать, уж и забыла глупые и немодные привычки своего бедного отца.