– Да еще небось в корсете, не при вас будет сказано, – хмыкнул кузен Джок, – или под резинкой еще более скрытого предмета одежды. О, какова наглость, осквернять Священное Писание там, где ломаются границы времени и вечности!

– Прискорбно видеть, что ты так недобр к этой женщине, которой повезло в жизни намного меньше, чем тебе, – с неприязнью заметила мама. – Тебе известно, что миссис О’Шонесси, скорее всего, шарлатанка, и в таком случае ты не должен с ней знаться, если не можешь помочь ей стать честной. Но если у нее действительно есть дар, значит, она еще худшая шарлатанка. Ведь если такие способности и существуют, то одна из немногих вещей, которые мы про них знаем, – это то, что они приходят и уходят и неподвластны тому, кто ими обладает. Эта женщина, должно быть, очень бедна, раз живет на убогой привокзальной площади; пусть даже тот торговец рыбой – очень порядочный человек. Так что, если она говорит какой-нибудь женщине, что за плату в пять шиллингов покажет ей ее умершее дитя в три часа пополудни в среду, у нее может возникнуть искушение сдержать свое обещание. Все это – крайняя низость, и я надеюсь, что никто из вас, дети, никогда до такого не опустится. Видите! Это настолько низко, что я была несправедлива к бедной женщине. Возможно, ею движет не желание получить пять шиллингов, а жалость.

– Нам с Розамундой хватило нашего полтергейста, и мы не желаем больше иметь никаких дел с миром оккультизма, – сказала Констанция.

– Твоего полтергейста, Джок! – с неожиданным жаром воскликнула мама. – Я читала очень странные вещи о полтергейстах. Я слышала, что многие из них – это мошенничество. Будто бы бессовестные люди, которым хочется напугать свою семью, решают разыграть их, подстроив все так, словно дом одержим злыми духами. Они закрепляют шторы таким образом, чтобы те упали, когда рядом никого нет. Они платят дурным мальчишкам, чтобы те забирались в дом, гремели каминными принадлежностями и ломали мебель. Но иногда эти бессовестные люди получают больше, чем ожидали. Шторы, к которым они не прикасались, все равно падают, когда рядом никого нет; каминные принадлежности громыхают, когда дурные мальчишки спят в своих постелях. В конце концов эти бессовестные люди начинают бояться, что у них появились помощники, которых они не нанимали.

В комнате наступило молчание.

– Ладно-ладно, – сказал кузен Джок, а потом обиженным, требовательным тоном спросил: – Мой сэндвич. Помню, тут было много разговоров о том, чтобы сделать мне сэндвич?

– Вот он, папа, – ответила Розамунда.