За пределами круга, в котором жил праздник, было пусто и тихо, и вся пестрота, сутолока, шум и веселье лишь подчеркивали окрестную пустынность и тишину.

В разных местах луга низко висели прибитые к земле рваные белые облачка, похожие издали на истонченные клочья ваты, и казалось, можно взять палку, пройти по лугу и нанизать их без труда.

Все были нарядно одеты, на девушках цветочные венки и пояса, а некоторые сплели себе еще ожерелья и браслеты. Вскоре застолье смешалось, заиграла гармонь, парни и девушки резво повскакали, многие принялись тут же отплясывать, но потом гармонь смолкла и все сгрудились в одно место густой нетерпеливой толпой. Гомон поутих, в толпе что-то происходило, Вербин приблизился, чтобы взглянуть.

В середине толпы на колоде сидел Федька и быстро крутил в ладонях оструганную деревянную палочку, вставленную острым концом в отверстие колоды и обложенную сеном.

— Давай, давай, быстрей! — подбадривали его в толпе, и он, стараясь, ловко крутил палочку в вытянутых ладонях, тер их одна о другую, как будто грел на морозе.

— Веселей, веселей! — кричали в толпе.

Все нетерпеливо смотрели, выкрикивали советы, а Федька старательно работал ладонями, не давая себе передышки, и лицо его кривилось от усердия.

Вербин впервые в жизни видел первобытный способ добывания огня. Вчера Федька сетовал, что мировые новости проходят мимо, а сегодня он сидел на колоде и руками, как встарь, добывал огонь.

Должно быть, он устал, лицо его взмокло, шея и спина окаменели от напряжения, только руки без устали двигались, как шатуны машины.

Трудность заключалась в том, что никто не мог его подменить, он сам не мог остановиться для передышки, следовало выдержать темп и разогреть дерево, а достаточно было хоть на миг замешкаться или перевести дух, все пошло бы насмарку.

Все притихли, следя за добытчиком огня. Лицо его искривилось еще больше, это была уже гримаса боли, но он не остановился. Спустя время запахло горелым, из отверстия в колоде показался дымок — все замерли, — потом появился крошечный огонек и сухое сено вспыхнуло с легким треском. Зрители шумно и радостно закричали, Федька в изнеможении откинулся назад и улыбнулся, бессильно уронив руки.

Стоявшие наготове мальчишки зажгли лучины, дали им разгореться, потом запалили от них факелы и побежали в разные стороны, где темнели большие кучи хвороста.

На лугу в разных местах вспыхнули костры, придав лугу праздничный и нарядный вид, заиграла гармонь, вспыхнула и разгорелась, как костер, пляска, со всех сторон понеслись песни, и сами собой повсюду возникли игры.