— Чего ж ты радуешься? — спросил Вербин.

— А интересно! — весело засмеялся Федька. — Во жизнь! Интересно, да? — Его жег изнутри неукротимый интерес ко всему вокруг.

Вербин попытался и себя вспомнить таким — да было ли? — от того огня не осталось и пепла.

На земле действительно было много всего, этот конопатый доморощенный философ прав: на земле всему было место.

Покончив с ремонтом, Вербин отправился домой. На крыльце соседнего дома он увидел Аглаю, она сидела на ступеньках; несмотря на тепло, на ней была ватная душегрейка.

— Мимо ходить стал, — сказала она.

— Занят был, — ответил Вербин.

— Торопись, время подходит, неможется мне.

Она поджидала посетителей: по уговору к ней должны были привести горького пропойцу.

— От вина отваживать буду, — объяснила Аглая. — Зайди, они будут вскорости, поглядишь. — Она с трудом поднялась и тяжело прошла в дом. Вербин вошел следом. — Как живешь? — с одышкой спросила старуха.

— По-разному, — улыбнулся Вербин. — Ехать пора.

— Рано тебе ехать. С Дашкой-то как?

Вербин поморщился и не ответил.

— Видно, зазнобой стала, раз молчишь да нос воротишь, — усмехнулась Аглая. — Не ты первый. Иной упрашивает — сведи да сведи, а как дело сладишь, сам же меня сторонится.

— Я не просил, если помните, — насмешливо сказал Вербин.

— Не просил, да хотел, что лукавить… Речь не о том. То человек сам идет, а потом зверем смотрит. А ведь я как свела, так и разлучить могу, — глянула она с усмешкой. — Мне Трофим прошлый год подарки носил.

— Да? — удивился Вербин. — И что?

— Насчет Дарьи просил. Помогла я ему тогда. Может, и сладилось бы у них, коли б не ты. — Аглая посмотрела пытливо и спросила: — Видел его?

— Видел, — ответил Вербин.

— Чай, сердит? Больно уж по сердцу она ему. А ты дорогу перешел. Не боишься?