— А если пересмотрят проект?

— Мы должны опередить!

— Нас остановят.

— Это не так просто тогда. По крайней мере труднее, чем сейчас, Алексей Михайлович, в ближайшее время мы вам пришлем замену.

— Поскорее, пожалуйста, — попросил Вербин.

— Да, да, я помню, до связи, — закончил управляющий, и Вербин отдал трубку радисту.

На следующее утро Вербин отправил на Марвинское болото геодезиста и одного рабочего с рейкой. Формально он выполнял приказ, на самом деле это ничего не значило, потому что вся работа продолжалась в пойме.

После Успения, поделившего август надвое, шестнадцатого числа, когда баба Стеша разговелась с окончанием поста, ночь выдалась особенно холодной. В доме топилась печь, горячий воздух плотно заполнил горницу, нечем было дышать; Вербин набросил длинную старую кавалерийскую шинель и вышел во двор; в горло хлынул холодный воздух.

Был поздний вечер. На светлом высоком небе были видны редкие бледные звезды, неподвижный, чистый, прозрачный холод наполнил все пространство до края земли. Необычная ясность и стынь были как бы особыми признаками этой ночи: малейший звук явственно долетел издали, каждый шорох отчетливо был слышен, любой огонек был виден отовсюду, не измененный расстоянием.

Это была странная ночь. Она отличалась холодом и содержала в себе такую незамутненную даль и ясность, что приобретала особый смысл и значение и как бы заведомо предназначалась чему-то. Ночь уже не могла быть обычной ночью, это был чей-то умысел.

Вербин увидел, как в темном окне соседнего дома возник тусклый колеблющийся свет. Держа свечу, в окне появилась Аглая; какое-то время она неподвижно стояла, невидяще глядя наружу, потом вслепую поманила кого-то рукой. Вербин понял, она зовет его. Она не могла его видеть, он понимал, и все же она позвала, будто твердо знала, что он здесь стоит.

Аглая встретила его в дверях, посветила ему и закрыла за ним дверь на засов. Даже при свече было видно, как запали ее глаза, как побледнело и заострилось лицо. В тишине было слышно ее хриплое дыхание.

Она ничего не спросила, даже не упрекнула его за долгое отсутствие.

— Времени нет, — сказала она и как бы отвергла все лишнее. — Подними, — она указала на крышку стоявшего у стены сундука.

Вербин поднял тяжелую крышку, увидел сложенное стопкой чистое белье, несколько старых тетрадей и книг.

— Это тебе, после посмотришь, — произнесла она с одышкой. — Мало у нас времени, надобно больше, а ты и раньше не больно усердствовал. Да ладно, теперь словами не поможешь. — Жестом она усадила его на скамью. — Запомни: силу свою употреблять можно каждую ночь, а лучше с пятницы на субботу, как сегодня. Да браться надо с желанием, всем сердцем, с жаром, а не то не получится. Смотри, кладу терлич, руту, шалфей, — горстями она стала брать со стола травы и бросать в горшок с водой. — Поставь на огонь, пусть закипят.