— Ничего, бывает… магическое истощение — штука неприятная.

Он все-таки поднялся и дотянулся до стены. Медленно загудели, наливаясь светом, лампы. И Лизавета зажмурилась, потребовав:

— Не смотрите на меня!

— Почему? — искренне удивился князь.

— Потому что…

— Веская причина.

— Я… я выгляжу… неподобающе. — Она подняла одеяло, к слову, толстое и весьма уютное. — И вообще, это неприлично… и если кто-то узнает…

— Я на вас женюсь.

— И вы тоже?

— А что, еще желающие имеются? — Князь произнес это с насмешкой, и Лизавета обиделась: можно подумать, она столь никчемна, что и жениха у нее быть не может.

— Имеются…

— Ничего… как были, так и не станет.

Как-то зловеще сие прозвучало. И наступила тишина. Она тянулась, тянулась, пока князь не поинтересовался:

— Вы кофею хотите?

— Хочу, — ответила Лизавета, и в животе громко так заурчало.

— И не только кофею. — Князь Навойский определенно сделал правильный вывод. — Я выйду, а вы пока пройдите в ванную комнату, если, конечно, хотите. И да, горничную я вызвать могу, но сами понимаете…

Лизавета понимала.

Чем меньше людей знают, где она, тем больше шансов, что удастся выбраться из нелепой этой истории без потери репутации. Ах, если бы тетка узнала…

Хорошо, что не узнает.

Ванная комната была огромна, пожалуй, больше, нежели их с тетушкой квартира, и не в пример роскошней. Лизавета потрогала и саму ванну, высеченную из черного камня и поставленную на золоченые лапы, и краны, что сияли невозможным блеском. Оглядела себя в зеркале, придя к неутешительному выводу: за честь свою можно не опасаться. Ни один мужчина в здравом уме — а князь производил впечатление именно мужчины здравомыслящего — на этакую красоту не польстится.