– Роуэн, борись с этим…

Но он не может; он пойман; он заблудился. Я закрываю глаза и пытаюсь почувствовать натянутую между нами магию. Я представляю себе нить силы, крепко зажатую в моих руках. Я использую оставшуюся магию и пытаюсь подчинить Роуэна себе так же, как и раньше:

– Успокойся, успокойся.

Слова звучат как песнопение:

– Тихо, тихо.

Из моего носа течет кровь, на ладони пульсирует и пульсирует полумесяц. Весь мир – это жар, боль и сила. Моя сила. Нить магии хочет выскользнуть из моих рук. Но я крепко держу ее.

Я тяну и тяну.

Роуэн отпускает меня и, задыхаясь, падает на колени. Он держит руку на горле и делает еще один прерывистый вдох. Затем его глаза проясняются.

– Лета, ты должна прекратить ритуал.

– Я не могу.

Мой голос звучит почти как всхлип.

– Если я остановлюсь, будет только хуже.

Он выплевывает глоток чернильно-темной воды.

– Пусть она заберет меня – мне все равно. Я не позволю тебе пострадать.

Я качаю головой, из моих глаз текут слезы. Я не могу все отпустить. Гниль тиха. Я удерживаю ее, удерживаю Роуэна. Но отрава никуда не исчезла. Я смотрю на разверзшуюся землю, в эту бесконечную бездонную тьму. Я должна была все исправить.

И тогда я понимаю.

Эта тьма передо мной – не рана.

Это путь. И я должна по нему следовать.

Мне так страшно. Так страшно. Я не хочу этого делать. Но я должна.

– Роуэн.