Всего за обозначенный период времени для побега на Зорун отправлялось четыре челнока. Но этого было недостаточно. Теперь оставалось выждать, когда человек Бориса на Зоруне сообщит о возможности вылета в один из четырех дней, чтобы суметь перехватить меня на пересадке еще в орбитальном порту Зоруна и переправить на МИС. Все должно было совпасть: получение разрешения на вылет с Тоули, время посадки в орбитальном порту, мое поведение и действия связного на Зоруне.

Все казалось возможным, надежда на безопасное будущее снова вспыхнула во мне. Только бы Босгорды не узнали о моем запросе на вылет. Только они могут этому помешать.

До того момента, когда Борис узнает о времени вылета, мы с Ладой ежедневно стали изучать орбитальный порт Зоруна и саму планету на всякий случай: вдруг мне придется высадиться на ней. А также мы углубились в изучение законов и кодекса хомони. Заодно возобновили тренировки по лжи с Джоном. Никаких разговоров о плане вне дома Хворостовых мы не вели, даже в чате не обсуждали. А когда я находилась дома, то каждую минутку проводила с родителями и сестрами, понимая, что в какой-то день мне придется выйти за дверь и не вернуться.

Я никогда не нарушала закон хомони, да и не самые строгие пункты кодекса. Но я и не представляла, какие страшные последствия могут ожидать нарушителей. Теперь я примечала всех и вся, кто хоть чем-то нарушал кодекс или законы, и понимала, что каждый третий человек мог быть наказан не единожды, если бы мы – люди – следовали требованиям закона сообщать о нарушениях.

Я поняла, что никто, кроме меня самой, не позаботится обо мне. Никто не сможет, не пострадав. Я знаю, что поступаю неразумно, что предаю родителей, что создаю много других проблем, но Борис и Лада заверили, что никаких серьезных последствий для родителей не будет. Даже если им сообщат, что я не прилетела в место назначения, все это будет уже не важно… Тяжело осознавать, что причиню им огромную боль, но волнение родителей – это меньшее зло, чем то, в каком положении окажусь, если Макрон Босгорд завладеет всеми правами на меня. Хворостовы – мудрые люди. Они найдут слова утешения и оправдания. В любом случае мама и папа будут знать одну правду: я работаю на исследовательской станции. Какая разница – на какой? Во лжи их нельзя будет уличить. Это уже облегчение. А Хворостовы найдут способ сообщить, что я жива и здорова. И может быть, когда-нибудь мы снова увидимся…

Я уже не ребенок. Пора взрослеть и принимать собственные решения. И я выбрала суровую свободу.

Прошел уже двадцать один день, как связной с Зоруна молчал. Два челнока научного совета уже отбыли без меня. Но радовало то, что разрешение на вылет с Тоули на КНИС было получено. Родители были горды, хоть и озадачены тем, почему на время торгов меня отпускали на стажировку. Они ведь так и не узнали, что торгов не было. Но Лада и тут сообразила для них достойную причину.