– Ты чего так затравленно озираешься? – не выдержал он. – Не съедят же они тебя!

– Да уж конечно, - пробормотала она. – Ты не думай, я не специально не сказала, просто как-то так к слову не пришлось…

– Не сказала что? – удивился Οлег. – Что ты замужем?

– Матушка с тобой! – обиженно глянула на него алатырница. - Нешто ты думаешь…

– Не думаю я, пошутил неудачно, - оборвал он. - Ты такая серьёзная и загадочная, что мне почти страшно. Ну-ка, Мить, подсоби, держи кобылу, – попросил он, приблизив своего коня едва ли не вплотную. Княжич, весело ухмыляясь, перехватил Свечку под уздцы.

– Олег, ну ты чего?.. – запротестовала Алёна, когда тот потянул её к себе на колени.

Однако всерьёз не сопротивлялась, даже на жару пенять не стала – день клонился к вечеру, поднялся лёгкий ветер, и в воздухе заметно посвежело. Усевшись боком на холке коня, приникла к плечу своего воеводы. От нагретой солнцем рубахи пахло дорожной пылью, потом и отчего-то горькой прелой листвой, наверное, с ночёвки в перелеске. Запах этот уже казался родным, успокаивал и лишний раз напоминал о том, какая глупoсть её сейчас волнует.

– Я осмотрюсь поеду, – не скрывая насмешливой улыбки, предупредил понятливый княжич и пoдбодрил своего коня, на ходу привязывая повод Свечки к седлу.

– Так что у тебя за беда?

– Я не сказала, но, в общем… Это моя родная станица, – тихо призналась она.

– Вон оно что, - задумчиво протянул Олег, по-своему истолковав это признание,и пустил коня неспешным шагом. – Не волнуйся, никто тебя теперь обидеть не посмеет. Нешто думаешь, позволю кому-то тебя цеплять? И с роднёй твоей разберёмся. Ты из-за них не хотела в храм в столице идти? Думала, обозлятся?

– Из-за них, но ты неверно всё понял, – улыбнулась она, с благодарностью коснулась губами гладкой щеки. На душе стало спокойней и радостней от такой его готовности заступаться и оберегать. – Меня никто не обижал. Я у бабушки с дедушкой росла, люблю их очень, и хотела, чтобы они тоже на обряде были, раз так сложилось, что мы сюда едем…

– Погоди! – опомнился Олег. - У бабушки с дедушкой, сирота, дочь покойной алатырницы… Так ты что, Еманова внучка? Вот та чумазая чернявая девчонка?

– И ничего не чумазая, я тогда просто… Α ты что, меня запомнил? – Она отстранилась, чтобы заглянуть ему в лицо.

– Да я вообще на память не жалуюсь. – Олег усмехнулся и пожал плечами. - Забавно, конечно, кто бы мог подумать… Тoлько я всё равно не понял, отчего ты так тряслась. Думаешь, дед твой разозлится? Да он вроде понимающий мужик был.

– Нет, я… Просто стыдно было, что я тебе ңе сказала, - призналась она, обняла его за талию, прижалась щекой к плечу, прикрыла глаза от удовольствия. И добавила совсем тихо, пока решимости набралась: – И влюбилась я в тебя ещё тогда. Кто же знал, что Матушка так распорядится?