Народ зашумел, требуя объяснений, но Хорек глянул так, что даже у самых смелых языки во рту связало.

Пойти за военным комендантом города, схватить его за руку и потребовать ответа никто так и не решился. А зря. Потому что, отойдя на полквартала, Аорон, почти не разжимая губ, спросил:

- Те олухи, которые трепались с парламентерами у ворот...

- Сидят под замком, - отчитался один из жрецов, - и случайные прохожие там же.

- Это хорошо, - кивнул Аорон, - никто не должен знать о воротах.

- Что говорить, если будут спрашивать об арке?

- Что это ловушка. Кто через нее пройдет - огнем сгорит. Зеркало... с ним точно - все?

- К сожалению, - жрец потемнел лицом, - восстановлению не подлежит. Других больших зеркал в Атре нет, и, подозреваю, наши враги знают об этом.

- Подготовь приказ о конфискации всех маленьких, на нужды обороны города. Я подпишу. Никто не должен знать о том, что произошло у ворот. Никто, - повторил Аорон, - Я не дам этим глупцам погубить свои души в ловушке ложного спасения.

- А... что будет с нами, магистр, как вы думаете? - решился второй жрец.

- Мы получим Небо, разумеется, - убежденно сказал альбинос, - миг огненного очищения краток, а после него нас ждет Облачный Сад. Это не горе, дети мои, это счастье, о котором можно только молить высшую волю.

- Может быть, хотя бы младенцев...

- Как раз их мы и должны уберечь в первую очередь, - глаза Аорона потемнели от гнева, -малыши... не знающие света веры, попадут в ряды слуг Оборотня. Их там развратят и дорога в Облачный сад для них навсегда закроется. Никому не слова, поклянитесь, братья!

Аорон и жрецы скрылись в здании городской управы, и не видели, как темная туча на мгновение накрыла город, а потом рассыпалась на сотни маленьких созданий страшноватого вида с головами и лапами отвратительных ящериц, но крыльями и хвостами прекрасных птиц.

Гонцов зачаровывал Эшери Монтрез, лично. Не полагаясь на благородство Белого Хорька и честность жрецов. У Кота вообще не было дурной привычки возводить здания своих планов на таком шатком фундаменте, как чье-то благородство и честность.

Поэтому добросовестные птицеящеры заглянули в каждый дом, каждое окно, сели на плечо каждому человеку в Атре, кто не носил метки жреца. В этот раз они не несли записок, с грамотностью в Империи было не очень... Зато они шептали: негромко и убедительно, в каждое ухо. Шепот носился по святому городу от окна к окну, от человека к человеку: "Атру сожгут на закате. Кто хочет быть спасен, должен выйти из города. С собой можно взять лишь то, что унесете на себе".