Глава 15
Глава 15
Говоришь о жестокости — думаешь, мне легко? Я был только одним из бесчисленных женихов, поднимался я ястребом, ползал в тени ужом, по царевниной прихоти шёл по земле и шёл.Рдзения, Совин
Месяц трескун
– Вот же тупицы, – повторил Гжегож раз в четвёртый. – Скажи, Ежи, зачем я держу у себя таких дураков?
Ежи молчал, как молчал и Толстяк, и Длугош. С Гжегожем больше никто спорить не решался. Не прошло и лучины, как последний, кто возразил ему, нахлебался грязи и наглотался собственной крови.
Но как бы они все ни боялись Гжегожа, было кое-что похуже него. Это «похуже» стояло у развалин дома Пшемыслава Толстяка и убивало каждого, кто подходил слишком близко. Нечто противоестественное и нечеловеческое случилось в день пожара: каменный идол ожил. Он не двигался с места, но шарил злыми яростными глазами по округе. Любой, кого он замечал, разлетался на куски.
Когда Гжегож велел одному из городских стражников накинуть плотное покрывало на идола, то стражник бросил это покрывало на землю и заявил, что не пойдёт на верную смерть. Гжегож даже не сказал ничего, сразу ударил. Он был ниже ростом, зато бил ловко и сильно. Никто не посмел его остановить, когда он втаптывал стражника в грязь.
Ежи наблюдал за избиением с чувством вины. Это ему пришла мысль накрыть каменную морду покрывалом, а лучше вовсе заложить со всех сторон досками и камнями. Когда Гжегож выпустил пар и отошёл от избитого стражника, Толстяк и Длугош подняли того на ноги, отряхнули и вновь всучили покрывало.
– Иди, друг, а то тебя прикончат, – посоветовал гнусаво Длугош будто бы с сочувствием.
Издалека они вчетвером наблюдали, как трясущийся от страха мужик медленно, как на плаху, пошёл к идолу. Стражник подкрался с той стороны, где холодный камень был гладким и глаза идола не могли его заметить, но никто не был уверен, что опасны только глаза. Чары Змеиных царей были незнакомы никому в Рдзении.
– Нашёл бы Пшемыслава, который притащил эту дрянь в город, – убил бы, – процедил Гжегож.