– Снял бы ты шубу, – сказала Дара, ложкой собирая остатки каши со дна миски. – Ведь купил обычную одежду, вот её и носи. Оборотней опасаются, кому-нибудь может в голову прийти и в храм на тебя пожаловаться.

– А что мне храм? Я старый немощный дед, шубу на ярмарке купил по дешёвке, видишь, какая она протёртая?

– Значит, не боишься храма? Поэтому живёшь подальше от людей на краю оврага, прячешься от всех?

Дедушка покачал головой да погрозил Даре пальцем.

– Боюсь не больше твоего, а живу там, потому что больше и некуда мне податься. Нет ничего больше для меня в этом мире. Всё моё уничтожили.

– Что уничтожили? Ты же служишь лешему, а ему не нужны капища, лишь домовины на границе.

– Моё капище и не было посвящено Хозяину леса, к нему я пришёл позже, когда некуда было идти, а он позвал.

Дара облизала ложку, разглядывая Дедушку и пытаясь припомнить древних богов, о которых рассказывал Старый Барсук. Был Перун, что грозил с небес молниями, была Морана-смерть, владевшая прялкой судеб, была мать сыра земля и матушка Мокошь, покровительница женщин. Были десятки и сотни духов, которых задабривали перед рыбалкой и пахотой, перед свадьбой и родами. Пусть Дара, в отличие от людей, и могла воочию увидеть их всех, даже тех, что обычно скрывались, о богах она знала мало.

– Кому ты служил?

Волхв, как всегда, закончил есть раньше её, отставил миску с ложкой в сторону, положил руки на стол перед собой. Задумчиво он посмотрел на Дару, размышляя о своём.

– Пойдём, собираться пора, – решил он.

Стоило сразу догадаться, что Дедушка ничего о себе не расскажет.

– Сними шкуру, – повторила в отчаянии Дара.

В глазах Дедушки промелькнуло нечто, чему сложно было найти объяснение.

– Сегодня она мне нужна, защитит меня, если что…

Если что… по коже пробежали мурашки. Даре стало холодно даже в тёплой корчме. Если что – если задумка их не удастся, если зима и смерть окажутся сильнее огня и жизни.

Они вернулись в свою комнатушку, надели верхнюю одежду.

Дара завязала платок позади, спрятала косы под тулупом. От тревоги сосало под ложечкой и пальцы окостенели, но нельзя было показать слабость, не волхву, не тому, кто помогал ей лишь для того, чтобы после уничтожить.

– Мы выйдем из города, уйдём подальше, к реке, чтобы никто не услышал.

– Что услышал?