– Мы с Дедушкой хотим зажечь свечи на берегу, помолиться, – пробормотала Дара, пытаясь подражать Весе.

– А, ну-ну, – только и произнёс один из стражников.

– А в храме чего не нравится? Служба началась.

Дара обернулась, только теперь она расслышала доносящееся из сердца города пение чистых голосов. Они, верно, могли заглушить шёпот ночи, но лишь на время, молитвам не победить зиму навсегда, поэтому путь её вёл на берег реки.

Дедушка взял Дару под локоть и потянул прочь от ворот.

– Привыкли мы в родной деревне молиться у реки, как Константин когда-то на берегу моря. Откуда у нас в деревне храмы?

Стражники не сказали ничего, а если и сказали, то того уже было не расслышать.

Река вилась ужом вокруг города. Она была гибкая, вертлявая и звалась подходяще, Хвостиком. Дара и Дедушка решили отойти подальше от стен Лисецка, чтобы скрыться от глаз дозорных.

Из-за сердитых морозов снег обратился в ледяной настил, и потому шли они долго, то и дело всё-таки проваливаясь по колено.

– Как нас найдёт княжеская ведьма? – спросила Дара, разглядывая подол шубы Дедушки, который волочился следом за ним по сугробам.

– Такая где угодно найдёт.

Они оказались за рощей на берегу реки, когда солнце уже почти спряталось за деревьями.

– Собирай хворост, тащи как можно больше веток, – велел Дедушка. – Костёр должен гореть всю ночь.

Впотьмах Дара выкапывала из снега поваленные стволы небольших деревьев и волокла их к берегу, ломала ветви кустарников и в который раз жалела, что с ней не было скренорского ножа, подаренного Ярополком.

Ворчала недовольно разграбленная роща, трещало дерево. Дедушка рубил ветви диких яблонь широким ножом, стряхивал комья снега.

– Огонь не разгорится, всё слишком промокло, – Дара уже пыхтела от усталости, когда на берегу выросла куча хвороста. За работой угас страх, померк ужас ожидания и почти позабылась даже сама причина, по которой пришли они на берег незнакомой реки.

– Разгорится, разгорится, – пообещал Дедушка. – Есть хорошее средство.

Он полез за пазуху, когда позади заскрипел снег, выдавая чужака.

Дара стащила варежки, сложила пальцы для заклятия, но Дедушка положил ей руку на плечо:

– Не надо, это она.