Нури отшатывается, словно от удара, и я задерживаю дыхание в ожидании того, что она скажет. Закончится ли этот кошмар или он только начинается? На секунду она кажется мне старше – намного старше, чем она была во время турнира Лударес, – и такой хрупкой, словно ее могла бы сокрушить одна-единственная случайная мысль.

Но тут она подавляет свое горе, выпрямляется в полный рост – более шести футов, – принимает царственный вид и приказывает:

– Взять и ее тоже.

– За что, мама? За то, что она сказала, что думает? – наконец-то вмешивается Флинт. – Так поступает Сайрус – но мы же не такие, как он.

Она не удостаивает его вниманием и вместо этого смотрит на гвардейцев. Они были рады стараться, когда речь шла о перемещении Хадсона в темницу или куда там сажают людей в таких небоскребах, как этот, но гвардейцы явно не в восторге от приказа арестовать юную драконшу всего лишь за то, что она посмела сказать правду.

Но Нури стоит на своем, и, видя, как текут напряженные секунды молчания, мы все понимаем, что она не уступит.

Несмотря на протесты Луки, Мэйси и мои, Хадсон выходит вперед и заслоняет нас собой.

– Я пойду с твоими гвардейцами, если ты оставишь Иден и остальных в покое.

Нури повелительно поднимает одну бровь.

– Ты пойдешь с ними в любом случае.

– Может, и пойду, – соглашается он, тоже надменно вздернув бровь. – А может, решу вместо этого стереть все это здание с лица земли. Хочешь, проверим?

Ее взгляд останавливается на магическом браслете на его запястье, том самом, который, как мы знаем, лишает его магической силы. Он самодовольно ухмыляется в ответ, затем касается своего запястья, расстегивает браслет, показывает его всем присутствующим и роняет к ее ногам.

Мэйси потрясенно ахает, Иден смеется, Лука смущен. Сейчас у меня нет времени раздумывать над тем, почему его браслет не работал. Но в зеркале я бросаю на него взгляд, ясно говорящий о том, что мы непременно обсудим это позже. Сейчас мне надо сосредоточиться на том, чтобы спасти его от тюрьмы.

Нури всматривается в него, прищурив глаза, будто оценивая и пытаясь понять, хочется ли ей заставить его раскрыть свои карты. Но в конце концов она просто пожимает плечами и говорит:

– Оставьте эту девицу. А его отведите в камеру, которая его ждет.

– Хадсон, нет! – Я пытаюсь ухватить его за предплечье, пытаюсь встретиться с ним взглядом в зеркале. – Ты вовсе не обязан это делать.

– Все в порядке, Грейс, – небрежно отвечает он, затем отцепляет мою руку от своего предплечья и роняет ее, как будто я всего лишь надоедливый комар.

Это не то, чего я от него ожидала. Пустота, которую я вижу в его глазах, когда наши взгляды встречаются, кажется мне такой чужой, что я чувствую, как внутри меня все сжимается. Я говорю себе, что это всего лишь спектакль, чтобы обмануть Нури, что его отец научил его тому, что все, что он любит, может быть использовано против него, но у меня все равно обрывается сердце, а руки потеют от страха.