– Нора?

У меня перехватило дыхание, когда я поспешила к его камере. Дверь была деревянной, но в ней было маленькое окошко, забранное стальными прутьями. Подойдя к двери, я увидела, как его пальцы просунулись сквозь прутья решетки, и я тут же схватила их в свои.

– Нора, – сказал он. – Я не могу поверить, что это и правда ты.

Я могла видеть только его темные глаза и часть его гордого лба, но даже этого взгляда было достаточно, чтобы заставить меня ахнуть. Его кожа была покрыта морщинами, которых я никогда раньше не видела, а под глазами пролегли темные круги. За несколько недель он постарел на десять лет.

– С тобой все в порядке, папа?

– Я в порядке, дитя. А ты? Как ты здесь оказалась?

Я рассказала ему обо всем, что произошло с тех пор, как я видела его в последний раз, так быстро, как только могла.

– Я освобожу тебя, – заверила я его. – Ты знаешь, у кого из стражников есть ключи?

Он покачал головой.

– Они никогда не приносят факелы, когда приходят, поэтому я их не вижу. Они даже не разговаривают.

– Ох, папа. – Я сжала его пальцы в знак поддержки. – Как тебе ужасно одиноко.

– Ты видела свою маму? Как там Зейди и Сэми?

– Все в порядке. Все варинийцы были освобождены, когда я пришла. – Все, кроме нас, с горечью подумала я. – Папа, у Зейди и Сэми все прекрасно.

– Это все, что имеет значение, – пробормотал он.

– Ты имеешь значение, – сказала я ему. – Не отказывайся от меня.

– Послушай меня, Нора. У нас мало времени. – Он понизил голос. – Иногда, когда Сирен был далеко от замка, его контроль над камнями ослабевал. Варинийцы смогли прорыть туннель, ведущий наружу, пока они добывали камни. Я подозреваю, что это тот самый, через который ты сбежала раньше. Обещай мне, что если у тебя будет шанс уйти, ты им воспользуешься. Я буду в порядке, зная, что ты в безопасности.

Я поцеловала его пальцы в знак благодарности. Если отец был прав, это означало, что у нас был шанс. Но если он думал, что я смогу уйти без него, то он совсем меня не знал, и я ему об этом сказала.

– Как мне удалось вырастить такую решительную дочь? – Он задумался, в его тоне была смесь гордости и смирения.

Я улыбнулась, изображая жизнерадостность.