Отец Вана только что покинул один Сантьяго, чтобы осмотреть последствия землетрясения в другом, когда из ладорского госпиталя пришла телеграмма, что Дан при смерти. Он немедленно вылетел в Манхэттен – очи сверкают, крылья свистят. В его жизни осталось не так уж много вещей, которым он придавал важность.

В аэропорту залитого лунным светом белого городка на севере Флориды, который мы называем Тентом, а матросы Тобакова, заложившие его, называли Палаткой, и в котором из-за поломки двигателя ему пришлось пересесть на другой аэроплан, Демон по междугородней линии снесся с госпиталем и получил от необыкновенно обстоятельного д-ра Никулина (внука великого родентолога Куникулинова – никак мы не избавимся от латука) детальный отчет о кончине Волтера Даниэля Вина. Жизнь Данилы была смесью банальности и гротеска, однако артистическая жилка все же проявилась в его смерти, поскольку в ней отразилась (как мгновенно стало ясно его кузену, а не врачу) охватившая беднягу в последнее время страсть к полотнам – подлинным и поддельным, – связанным с именем Иеронима Босха.

На другой день, 5 февраля, около девяти утра по манхэттенскому (зимнему) времени, направляясь к адвокату Дана, Демон заметил на своей стороне улицы (он как раз собирался перейти Алексис-авеню) идущую к нему навстречу с той-терьером госпожу Лачетри, старую, но незначительную знакомую. Не сбавляя шага, Демон сошел с панели и, не имея шляпы, которую можно было приветственно приподнять (шляпы с макинтошем не носили, к тому же он только что принял очень экзотичную и мощную пилюлю, дабы вынести хлопоты дня, выпавшие на него в довершение к бессонному путешествию), ограничился – достаточно любезным – взмахом своей зонтичной трости; с приятным интимным покалыванием он вспомнил одну из ассистенток-полоскательниц в зубоврачебном кабинете ее покойного мужа и плавно проскочил перед медленной повозкой с овощами, оказавшись вне досягаемости г-жи Л-4. Но как раз на случай такого поворота событий Фатум заготовил запасной ход. Несясь (или фланируя, если оперировать терминами его состояния, вызванного снадобьем) мимо «Монако», где он часто завтракал, Демон подумал, что его сын (с которым он безуспешно пытался «связаться»), быть может, все еще живет со своей скучной маленькой Кордулой де Пре в верхних апартаментах этого прекрасного здания. Он ведь не посещал Вана в этой квартире – или посещал? Для делового разговора? На залитой солнцем террасе? Со стаканчиком туманного напитка? (Посещал, верно, но Кордула вовсе не была скучной и не присутствовала.)