Мне представляется неизбежным, что всякий, перенесший такую утрату, начинает дорожить каждой связанной с ней мелочью, каждой оборвавшейся тесемкой, каждой истрепавшейся каймой из непосредственного прошлого. Мы посмотрели вместе с ней бо́льшую часть картины «Замки в Испании» (или вроде того), и когда ее распутный злодей был направлен к последнему из них, я решил оставить Люсетту на попечение Робинзонов, присоединившихся к нам в корабельном кинозале. Я лег спать и был разбужен около часу ночи по морскому времени, всего через несколько минут после того, как она прыгнула за борт. Меры по ее спасению предпринимались с разумным размахом, но в конце концов, по прошествии одного часа смятения и надежды, капитану пришлось принять ужасное решение продолжить путь. Если бы мне все-таки удалось его подкупить, мы бы до сих пор кружили у того рокового места.

Как психолог, я сознаю всю несостоятельность рассуждений о том, что Офелия все-таки не утопилась бы без содействия предательского сучка, даже если бы вышла за своего Вольтеманда. Говоря отвлеченно, я верю, что она могла бы умереть в своей постели, седая и безмятежная, если бы В. любил ее; но поскольку он не любил по-настоящему несчастную маленькую девственницу, и поскольку никакая телесная нежность не могла и не может сойти за настоящую любовь, и поскольку – что превыше всего прочего – роковая андалузская девка, неожиданно появившаяся, повторяю, в картине, была незабываемой, я вынужден заключить, дорогая Ада и дорогой Андрей, что сколько бы жалкий человек ни думал и ни гадал, она бы все равно покончила съ собой. В других, более глубоконравственных мирах, чем этот навозный катышек, могут существовать сдерживающие начала, принципы, трансцендентальные утешения и даже некоторая гордость от мысли, что осчастливил кого-то, кого на самом деле не любишь; но на этой планете Люсетты обречены.

От нескольких трогательных вещиц, принадлежавших ей – портсигара, вечернего платья из тюля, книги с загнутым на французском пикнике уголком, – пришлось избавиться, потому что они глядели на меня неотрывно. Остаюсь вашим покорным слугой.

Сын,

Я в точности исполнил твои инструкции в отношении того письма. Твой эпистолярный стиль настолько замысловат, что я мог бы заподозрить наличие шифра, кабы не знал, что ты принадлежишь к Декадентской Школе письма, вместе с беспутным стариком Львом и чахоточным Антоном. Мне нет никакого дела до того, спал ты с Люсеттой или нет, но я знаю от Дороти Вайнлендер, что малышка была в тебя влюблена. Фильм, который ты упомянул, это, разумеется, «Последняя интрижка Дон Жуана», в котором Ада действительно сыграла (к тому же превосходно) прелестную испаночку. На карьеру нашей бедной девочки наложено проклятие. Сразу после премьеры Говард Гуль стал утверждать, что роль, которую его заставили играть, представляет собой невозможное смешение двух Донов, что Юзлик (режиссер) намеревался сперва положить в основу своей «фантазии» неотесанный роман Сервантеса, что кое-какие обрезки исходного сценария пристали, как грязная шерсть, к финальной версии и что если внимательно слушать звуковую дорожку, можно уловить, как товарищ-гуляка в сцене таверны дважды называет Гуля «скорострелом». Гулю удалось скупить и уничтожить немало копий картины, в то время как другие были арестованы по требованию адвоката Осберха, который заявил, что вся линия с гитаной была украдена из какой-то его собственной стряпни. По этой причине невозможно приобрести катушку с кинолентой, которая растает, как пресловутый дым, как только угаснет на провинциальных экранах. Приезжай и отобедай со мной 10 июля. Фрак или смокинг.