Сказала другое:

— Гидеон будет спрашивать про приюты. Что мне ему сказать? — Перевела-таки взгляд на собеседника — положила голову на свои колени другой щекой.

Монтегрейн сидел в той же позе, в какой она видела его несколько минут назад: согнутая одна нога и вытянутая вторая. На нее он не смотрел — уставился в сторону озера, в котором сегодня отчего-то не было уток. Слишком рано? Мэл совершенно не разбиралась в распорядке суток у пернатых, но помнила, что, когда они сидели тут в прошлый раз, к тому времени, как появились утка с утятами, было более солнечно и роса уже высохла.

— Скажи правду, — Рэймер дернул плечом. — Ты же сама видела, что я ни с кем там не общался. Только с управляющими. А они точно не те, кого он ищет.

Мэл кивнула — в том, что целью Гидеона была одна из воспитанниц, ясно давно. Вот только зачем? Он говорил о последних словах принца Конрада, а затем велел присматриваться, с кем из сирот Монтегрейн контактирует больше всего — все это складывалось в определенную картину, и она ей не нравилась.

Рэймер глянул на нее чуть насмешливо.

— Спрашивай.

Ну раз уж ей разрешили…

— Гидеон ищет бастарда его высочества?

— Видишь. — Улыбка собеседника стала какой-то усталой. — Все очень просто и предсказуемо.

— В этом и было последнее желание принца Конрада — позаботиться о его дочери?

— Гидеон полагает именно так, — не стал отрицать Монтегрейн, а потом вдруг улегся прямо на землю, заложив руки за голову. Мэл удивленно приподняла брови, но комментировать не стала. — Я убиваю принца, а он загадывает последнее желание — я прямо как хищная фея из детской страшилки. — И продекламировал: — «Я исполню любое твое желание, но взамен выпью все твою кро-о-овь»… — Не договорил, издевательски фыркнул и замолчал.

Амелия покачала головой.

— Ты его не убивал.

— Это недоказуемо, как и обратное.

И что-то такое прозвучало в его голосе… Сожаление? Не убивал, но все же был как-то причастен? К смерти лучшего друга? Если судить по отношениям Монтегрейна с другим его другом, Дрейденом, эта мысль показалась совсем уж фантастической.

Солнце поднялось выше, и Рэймер прикрыл глаза, по-прежнему расслабленно лежа на земле.

Амелии вдруг тоже захотелось упасть навзничь и, раскинув руки, подставить лицо ещё не жгущим, а согревающим кожу лучам. И тут же в голове всплыли прежние, вбиваемые годами в привычку установки: леди не пристало. Однако, если учесть, как ведет себя один из самых высокородных лордов королевства…

И все же Мэл не решилась, осталась сидеть.

— Ее там нет, — в ее голосе не было вопросительной интонации.