— Надо в следующий раз брать с собой покрывало, — высказался Рэймер, усаживаясь поудобнее. Согнул здоровую ногу в колене, а травмированную вытянул. Задержался на ней взглядом — ауру он видеть не мог, поэтому Мэл решила, что тот просто прислушивался к ощущениям.

Амелия вздохнула. Прогресс в лечении явно был, и всего за три процедуры — это уже успех, огромный успех, учитывая то, что ранее ее пациенту советовали ампутировать конечность. И все же сомнения не покидали — все ли она делала правильно? Что в итоге действовало: компресс или все-таки принятая внутрь кровь? Вдруг что-то из этого было лишним и, наоборот, тормозило лечение?

Эх, если бы была жива бабушка…

Чтобы не смущать спутника своим пристальным взглядом, Амелия отвернулась. Провела ладонью по еще влажной от утренней росы траве, а потом ещё несколько минут бездумно рассматривала прозрачные капли, оставшиеся на пальцах. Сейчас, в этот момент и в этом месте, ей было просто хорошо. И Мэл, прикрыв глаза, вздохнула полной грудью.

Рэймер молчал, думая о чем-то своем, или просто не стал навязывать ей свое общество. Амелия все еще не понимала его: то он прямо говорил то, о чем, в ее понимании, разговаривать с кем-либо в принципе не принято, то, когда любой другой точно не смолчал бы, тактично делал вид, что ничего необычного не произошло. Но ведь происходило. Особенно если вспомнить позапрошлое утро, начавшееся с ее ночного кошмара.

До конца не понимала, но точно не боялась — здесь она не соврала ни ему, ни себе. Ей вообще было удивительно комфортно в его компании. Даже не разговаривать — вот так сидеть рядом и молчать. И это пугало гораздо больше, чем сам находящийся рядом. Неужели она еще не потеряла способности чувствовать? Испытывать к кому-то симпатию? Ведь меньше месяца назад ей искренне казалось, что там, у нее внутри, все выжжено дотла…

Задумавшись, Мэл поймала себя на том, что уже не гладит травинки, а безжалостно вырывает их — под пальцами уже образовалась внушительных размеров проплешина. Амелия резко отдернула руку, обняла колени и положила на них голову, по-прежнему смотря в другую сторону — не на спутника.

Говорить не хотелось, но кое-что обсудить все же следовало.

Она глубоко вздохнула, собираясь с силами.

— Время на исходе, — сказала, как надеялась, твердо. — Гидеон скоро явится за отчетом.

— Я помню, — равнодушно откликнулся Монтегрейн.

Еще бы ему не помнить. Сколько он уже играет в прятки с Королевской службой безопасности? Зачем? Ради чего? И все же она не решилась спросить, как умел он сам — напрямик.