Алесса и Данте пробирались по широкой улице, вдоль которой тянулись лавки и пабы, воздух наполняли ароматы чеснока и вина, достаточно насыщенные, чтобы ощутить их вкус. Толпы людей, скрываясь под слетавшими с лиц масками, смеялись и усмехались, обнимали старых друзей и новых. На углу одной улицы оперная певица исполняла арию, неподалеку от нее в ярких одеяниях кружились танцоры сальсы; а в квартале отсюда мариачи наигрывали старую любимую песню. Какофония должна бы резать ухо, но каким-то образом сливалась в идеальную смесь торжествующего шума. Алесса купалась в свирепой радости и отчаянной любви, разливающейся вокруг.

Данте шагал рядом с ней в той же одежде, в которой был, когда она впервые увидела его, – в коричневых поношенных брюках и слегка потертой белой рубашке, – и она старалась соответствовать ему в своей простой розовой юбке, туфлях на кожаной подошве и блузке цвета слоновой кости, с рукавами-воланами. Несколько мужчин в мантиях промчались мимо них, даже не взглянув на молодую пару в масках. Ни у кого не было причин подозревать, что она являлась чопорной, застегнутой на все пуговицы Финестрой, которая надевала сверкающие наряды на пышные приемы.

Данте схватил кьяккере[24] с подноса проходящего мимо гуляки и выкрикнул слова благодарности щедрому человеку, который уже протягивал свои угощения следующему счастливчику. Разломив его пополам, Данте протянул кусочек Алессе, чтобы и она насладилась лакомством.

У нее потекли слюнки еще до того, как она вкусила оттенки лимонной цедры и мандаринетто. Губами коснулась кончиков его пальцев, желая продолжить сладкую пытку, но в носу защекотало от сахарной пудры, и она отстранилась, чтобы чихнуть.

Поправив маску, Алесса поманила его за собой к прилавку с шоколадом по другую сторону улицы, где три наполовину растаявшие плитки стремились превратиться в лужицы. Она забрала их все.

– Шелк стоит недешево. – Данте стянул с нее одну из перчаток и вложил сладости в обнаженную ладонь. – Которая из них моя?

Девушка сунула одну в рот.

– Кто сказал, что они для тебя?

Его маска скрывала только половину лица, и поэтому она не была виновата в том, что ее взгляд постоянно скользил к его рту.

Данте, схватив ее за запястье, оттащил назад прежде, чем она столкнулась с шумным пьяным мужчиной. Ей-то казалось, что он пытался сберечь ее, но вместо этого Алесса почувствовала прикосновение его губ к ладони, и по телу растекся жар, достигнувший даже кончиков пальцев. Затем он повторил маневр еще раз, и из ее руки исчезли обе шоколадки. Данте ухмыльнулся, как Волк, которым был раньше.