– Если нас не поймают, – добавила Алесса.

– И что они сделают? – лениво спросил Калеб. – Выгонят? Слишком поздно. Они закрываются в полночь. Никого не впускать, никого не выпускать, пока война не будет выиграна. Или проиграна. Но, пожалуйста, не проиграй. Я очень разозлюсь, если свои последние дни проведу в мерзкой тюремной камере.

Алесса выдохнула.

– Тогда, думаю, мы готовы.

Камария дерзко подмигнула Алессе, приподняв шапочку.

Главный туннель под Цитаделью гудел от раздающихся голосов. Воздух был плотным от совместного дыхания и постоянного шума людей. Люди сновали повсюду.

Алесса и Калеб часто останавливались, чтобы выслушать слова поддержки и обменяться сочувственными улыбками с алтарийцами, которые смешивались с саверийцами.

Висевший на руке Алессы Калеб сверкал улыбками и посылал воздушные поцелуи, устраивая представление и почаще размахивая своим плащом, чтобы все увидели его в нем.

До закрытия ворот оставался час.

Они свернули в последний коридор, ведущий к склепам, и обнаружили вход, заблокированный толпой горожан и полудюжиной членов секты в мантиях, включая Айвини.

Среди которых находился Адрик. Бросив на Алессу многозначительный взгляд, он поднял руку, словно хотел почесать за ухом, и жестом показал: «Я пытался».

Алесса стиснула зубы. Единственной задачей Адрика было убедить Айвини позволить этой ночью охранять гиотте ему. В одиночестве. Вместо этого собралась настоящая вечеринка, на которую явились все, кого она не хотела видеть.

– Ах, Финестра, Фонте, – елейно протянул Айвини, и его глаза заблестели при виде Алессы и Калеба. – Что привело вас сюда?

Алесса безобидно улыбнулась.

– Последний визит, чтобы помолиться за это существо, падре. Благословив его, я надеюсь рассеять тень, что он накидывает на нашу крепость.

– Замечательно, – выдохнул Айвини. – Мы пришли сюда за тем же. Вы, должно быть, слышали, что храбрые солдаты, охраняющие его, должны отправиться на боевую службу, но не переживайте, мы обещали взять его на себя. Позаботимся о том, чтобы за заключенным следили должным образом.

– Прелестно, – отозвалась Алесса, засовывая руки в карманы.

Время для запасного плана.

Алесса возглавила абсурдно большую процессию в склеп и опустилась на колени перед тюрьмой Данте. Он свернулся калачиком в самом конце камеры, на земле, и не двигался, несмотря на шум, что создавала целая толпа.

Ее сердце гулко отдавалось в ушах, но она начала произносить благословение Богини как можно медленнее. Данте даже не подал виду, что жив.