Ее глаза – сегодня скорее зеленые, чем карие, – округлились, а длинные ресницы затрепетали.
– Позже. Ты восстанавливаешься и…
– Пожалуйста, – взмолился он. – Сними их.
Алесса побледнела. Сняла дрожащими руками перчатки и провела пальцами по тыльной стороне его ладони.
Его мышцы напряглись. Он прикусил губу.
Алесса вскочила на ноги, смаргивая слезы.
– Слишком рано. Тебе нужно больше времени, чтобы исцелиться. Я собираюсь найти Адрика и Йозефа. Они обещали помочь тебе подняться по лестнице, а доктор говорит, что ты готов… – Она, так и не договорив, унеслась прочь.
Данте откинул голову, прислонившись к каменной стене, и уставился на металлическую плетеную фигуру, висящую над внутренним двором.
Нет смысла отрицать это.
Ему не становилось хуже, но и лучше тоже. По крайней мере, не быстрее, чем кому-либо другому.
Медсестра шагнула к нему с миской чего-то дымящегося, на ее лице сияла улыбка, на которую он ответить не мог.
Они обращались с ним как с нормальным человеком, и сначала он предположил, что они не знают. Но все знали. Черт возьми, они ссорились из-за того, кто будет ухаживать за
Они знали, кто он такой.
Или, по крайней мере, кем он был.
Пятьдесят семь
Пятьдесят семь