На правой руке его проступила широкая обожженная полоса, которая кровоточила, весь наряд Камрана был безвозвратно испорчен, а в некоторых местах обгорел сильнее, чем в других; однако в остальном принц казался невредимым, если не считать нескольких ужасных царапин, оставленных ему противником во время поединка. Казалось, сам Камран не обращал никакого внимания на свои раны, даже на борозду на лбу, кровь из которой медленно стекала по его виску.

Толпа, доселе молчавшая от ужаса, вдруг начала шептаться, задыхаясь от горя и неверия.

Ализэ развернулась к туланскому царю.

Она подбежала к нему в своем обгоревшем платье, вся испачканная сажей, и выхватила из его застывшей руки меч, отшвырнув его на пол, куда он с грохотом упал. Молодой царь взирал на нее так, словно она была непостижимым морским чудищем, пришедшим, чтобы проглотить его целиком.

– Как ты смеешь! – крикнула она. – Ты чудовищный мерзавец. Бесполезное чудовище. Как ты мог…

– Как… как ты… – Он все еще смотрел на нее, не отрываясь. – Как ты прошла через огонь невредимой? Почему он не тронул тебя?

– Ты презренный, жалкий человечек! – сердито бросила Ализэ. – Ты знаешь, кто я, но не знаешь, какова моя сущность?

– Нет.

Девушка со всей силы влепила ему пощечину, и южный царь отшатнулся, налетев на колонну, о которую ударился головой, однако все же остался на ногах. Прошло мгновение, прежде чем он снова поднял голову, и Ализэ обнаружила, что рот его полон крови.

Царь сплюнул на пол и рассмеялся.

– Будь проклят этот дьявол, – негромко произнес он. – Он и не сказал мне, что ты джинн.

Ализэ застыла на месте.

– Кто не сказал?

– Наш общий друг.

– Хазан?

– Хазан? – Медноголовый засмеялся, вытирая кровь со рта. – Хазан? Нет, конечно, не Хазан. Будь внимателен, король, похоже, твои друзья предали тебя.

Ализэ обернулась к Камрану и успела заметить, как он взглянул на нее – с удивлением, с болью предательства, – прежде чем закрыл глаза и закрылся от нее сам.

Глаза его стали почти нечеловечески темными. Ализэ хотелось подбежать к нему, объяснить…

Камран бросил взгляд на стражников, десятки которых толпились в бальной зале, и Хазан – единственный человек, попытавшийся спастись из этой давки, – был схвачен несколько мгновений спустя, руки его болезненно скрутили за спиной. На миг в помещении воцарилась оглушительная тишина, которую пронзили протесты Хазана, когда его потащили прочь.

Ализэ охватил ужас.