Лмм мотает головой, как от сильной боли, и тихо стонет. Кладет ладонь мне на голову, прижимает к груди и тихо-тихо качает, как маленькую.

– Ты останешься здесь?

– Нет, я вернусь, – отвечаю я как что-то очевидное. Я ведь даже не думала об этом. Остаться? Нет.

– Погоди, – вдруг соображает он, – но… лоции нет. Я бы услышал. Как ты вернешься?

– Я теперь умею. Могу сделать лоцию. Могу не делать.

– Не надо! – испуганно говорит он. – Пожалуйста, детка…

За стеной слышны чьи-то шаги, полотно у входа отодвигается, женский голос зовет:

– Доктор Навиген? Лиэм?.. Лиэм?..

Лмм встает ей навстречу, останавливается, оборачивается ко мне.

– Нет!.. Флоренс!

При свете лампы я вижу, как уходит жизнь и цвет из ее лица, как бледнеют щеки. Она старше его. Она некрасива – слишком угловатые черты. Она смотрит на меня и медленно пятится.

– О нет, – со стоном говорит Лмм, – Уна, встань. Познакомься с моей женой. Флоренс, постой!

«Какая, какая, какая еще, черт возьми, жена?» – думаю я и встаю.

Она медленно, не сводя с меня глаз, пятится и, кажется, мертвеет с каждым шагом.

И тут умная Эличка кричит мне: лови ее, лови ее сейчас же, сейчас она удерет, и его брак полетит к чертям! Она же в жизни не поверит, что все не так, как она сейчас подумала! И я в два прыжка подскакиваю к ней, хватаю ее за обе руки, выставленные перед собой, прижимаю ее твердые маленькие кулаки к груди и говорю:

– Вы его жена? Вы жена Лмма? Вы его любите?

Она смотрит на меня, но уже не так, как на змею, а скорее как на говорящую рыбу. Хорошо.

– У меня никогда не было сестры, – говорю я, – одни братья. Я должна, наверное, сказать: добро пожаловать в семью? У нас большая семья, но мы все очень далеко. Мы не знали, что он женился. Мы не знали вообще, что он жив, понимаете?

Она пытается улыбнуться и, кажется, начинает плакать.