– Брата?

– Ну да.

– Господи! – выдыхает Битти и закрывает глаза. – Никому не говори, что ты снимала с меня штаны.

– Ну конечно, – говорю я, – всем нужно знать, что я видела в ваших штанах. Вы каждой сиделке будете это говорить?

Битти тяжело, с кашлем, выдыхает, морщится, взгляд расфокусируется.

– Здесь что? – раздается голос у меня за спиной.

В палатку заходит Лмм, смотрит на Битти. Рукава рубашки Лмма закатаны выше локтей, руки подняты и еще влажные. На рубашке и штанах брызги темного – выше середины груди и ниже колен… Там, где у него не было фартука, понимаю я.

– Ударился животом, дышит неправильно, – рапортую я, – в себя пришел. Руки-ноги вроде бы целы.

– Отойди, мальчик, – говорит Лмм и опускается на колени рядом с Битти, ни к чему не прикасаясь руками. – Принеси лампу поближе.

Я вскакиваю, снимаю одну из ламп, подношу.

Лмм трогает Битти за лицо, за шею, ощупывает грудь, живот. Заходит с противоположной стороны, подсовывает пальцы под спину. Лицо спокойное, сосредоточенное.

– Мастер?..

– Битти, – подсказываю я.

– Мастер Битти, до завтрашнего обеда лежать в постели по возможности неподвижно. Там я приду и осмотрю вас еще раз. Два ребра сломано, это мы забинтуем, но что у вас там, глубже, пока понять нельзя.

– Мне нужно… – начинает Битти, но Лмм его обрывает:

– Мастер Битти, за сутки станет ясно – или вы умрете, и мне нужно дать вам морфий, чтобы вы умирали с достоинством, или же вас можно вылечить. Если вас можно вылечить, неделя покоя необходима. Вы должны лежать смирно, тогда шанс на то, что вы встанете, возрастает несоизмеримо. Понятно?

– Но…

– Так. Вы компетентный руководитель, мастер Битти?

От жесткости этого вопроса дух захватывает даже у меня.

– Смею надеяться, – с трудом выдыхает Битти.