– Что с ним?

– Надо, чтобы врач посмотрел, сильно разбился, неправильно дышит, – вякаю я.

– Ноги-руки на месте?

– Да.

– Занесите сюда, тут свет, хирург придет, как только закончит с предыдущим.

В полотняной высокой палатке почти светло – горят четыре яркие лампы, воняют керосином. Битти снова скрючивается, повернувшись на носилках на бок. Те, кто его несли, ушли, носилки лежат прямо на земле, я снова стою на коленях рядом.

– Живот?

– Да сам не понимаю… – выдыхает он. Лицо его очень бледное, по лбу ползут ручейки пота. Мне очень страшно.

Входят две женщины, приносят деревянные решетки и ловко собирают из них кровать – с виду довольно крепкую.

– Кровотечения нет?

– На вид нет.

– Раздевай его, мальчик.

Разумно. Я стаскиваю с Битти сапоги, расстегиваю ремень, снимаю брюки. Осторожно, стараясь поменьше его шевелить, выпутываю руку из куртки, пропихиваю куртку у него под спиной и вдруг вижу, как у него округляются глаза. Что?

Блин.

Черт.

Я прижалась к нему грудью.

Он почувствовал.

Ладно, все потом. Куртку стащила, укрыла ему ноги.

– Ты девчонка?

– Девчонка. Брата ищу. Лежите, пожалуйста, спокойно.