Кэт снова рассмеялась.

Когда я сильнее дёрнул её за волосы, входя глубже, она притихла. Её свет открылся сильнее, снова смягчаясь под моим.

Через несколько минут она стонала, притягивала, умоляла меня…

Она кончила, и боль в моём свете усилилась.

Я трахнул её снова, ещё сильнее… пока она снова не кончила, и тогда что-то во мне наконец отпустило, по крайней мере, достаточно надолго, чтобы я смог испытать разрядку.

Я всё ещё нависал над ней, тяжело дыша, и моё тело содрогалось в судорогах, когда она издала ещё один низкий смешок.

Борясь с желанием накричать на неё, я вместо этого вышел, в основном потому, что чувствовал, что она этого не хочет. Я всё ещё стоял на коленях, задыхаясь, когда Кэт перевернулась на спину, наблюдая за мной прищуренными кошачьими глазами.

— Ты оплакиваешь кого-то, брат? — спросила она меня.

Я поднял на неё глаза, чувствуя, как боль в моём свете усиливается.

— Пошла ты.

— Ты кого-то оплакиваешь, — в тот раз это не было вопросом. её глаза и свет загорелись любопытством. Её губы поджались, и она перенесла вес верхней части тела на локти. — Кого, брат? Кого ты потерял?

В тот раз я услышал сострадание в её голосе, но это только заставило меня ещё больше отдалить свой свет. Когда я это сделал, острая боль разлуки почти ослепила меня, заставив её вздрогнуть.

Я чувствовал, как моя боль заводит её.

— Какое это имеет значение? — произнёс я.

Даже я мог слышать эмоции в своём голосе.

Это заставило меня вздрогнуть.

Кэт села, обвивая руками мою шею, целуя моё горло, грудь, плечи, массируя мою спину… давая мне свет. Я чувствовал, что какая-то часть меня хочет этого, хочет всего этого. Мне пришлось бороться с эмоциями, которые пытались завладеть моим светом, хотели снова захлестнуть меня.

Что, чёрт возьми, со мной не так? Что со мной случилось?

— Всё в порядке, брат, — успокаивала она. — Всё в порядке…

Эти слова оказались последним, что я отчётливо запомнил.