Я уставился в потолок, тяжело дыша и лишившись сил, хныча от обжигающей боли, пока старался видеть, вернуть себе зрение.

На мне был шоковый ошейник.

Они снабдили меня gaos d'jurekil'a ошейником, ограничивающим зрение.

— Боги! — вскрикнул я, бросаясь всем телом на удерживающие оковы. — Что я сделал? Почему меня заточили?

Я уставился на женщину-видящую, которая говорила со мной раньше.

Я не знал её. Я никогда не видел её лица.

Она была старой, настолько старой, что это шокировало меня, редко видевшего представителей моего вида настолько постаревшими, чтобы они выглядели почти как пожилые люди. Черты её лица показались мне странно похожими на рептилию, несмотря на очки в проволочной оправе, которые она носила, и лишёнными сердечности, настоящего света.

Очки, которые она носила, выглядели настолько старомодно и имели человеческий дизайн, что я на мгновение усомнился в своей первоначальной оценке того, кем она была.

Но она прочитала мои мысли. Она услышала мои мысли.

Она должна быть видящей.

— Отпустите меня! — взывал я к ней.

Я дёрнул рукой, но органические оковы вкупе с мёртвым металлом не сдвинулись с места.

Она видящая. Должна быть видящей.

Более того, она должна принадлежать к Организации. У повстанцев не было доступа к подобным лабораториям, к органическим гибридным материалам такого рода. Она должна быть одной из моих. Я посмотрел на неё снизу вверх, и теперь я это знал. Даже без моего зрения я мог чувствовать это.

Я мог видеть это в её глазах.

— Не делай этого, сестра! — сказал я. — Не делай этого! Я верен! Я один из вас!

Она улыбнулась.

Что-то в этой улыбке пробрало меня до костей.

Я слышал, как её свет шёпотом проносится по моему.