Рэн от такой заявочки аж головой замотал.

– Я? Нет, никогда, я воин, не палач!

Дурнота накатила, в ушах зазвенело, завыло, от одной мысли… его что – правда послали привезти человека на смерть? ДА? Как палача, как самое презренное существо в мире?!

Брат не мог!

Или мог? Или Ишуро все знал, просто не сказал Рэну? Могло такое быть?

Самое ужасное, что могло.

И знать мог, и не сказать – к чему им лишние тяжести? Есть задание, его надо выполнить, а что, сделав такое, человеком быть перестанешь… это как?! За что, брат?!

Бертран сунул под нос смертельно побелевшему шагренцу нюхательную соль.

– Ну-ка, дыши! Рехнулся, что ли? Ты тут сдохнуть решил, гад?!

Рэн медленно вдыхал и выдыхал воздух. Едкий запах соли прочищал разум, отгонял прочь мерзкие мысли.

– Это правда?

– Что думаешь, о таком врать можно? – насупился Бертран. – Вот что, я тебе свитки эти принесу. Их тейн особо ценил, хранил в тайнике, вот сам и почитаешь. Еще я врать тебе буду! Всю жизнь мечтал, аж повизгивал! Тьфу!

Рэн прикрыл глаза.

– Прости. Устал. Принеси, пожалуйста, я почитаю. Там на нашем языке?

– Часть так, часть этак, – Бертран понял, что шагренцу еще и похуже пришлось, и злиться перестал. И правда, для него это неожиданность, а что это значит?

Правильно. Что его еще сильнее обманули, чем Бертрана.

– Прошу.

– Принесу я, принесу. Только не объясняй никому, что это такое, и постарайся не показывать, понял? Уж капитан-то точно поймет, что к чему, а это ценность и редкость.

Это Рэну объяснять и не надо было. Как себя поведет капитан, окажись у него в руках, считай, новый корабль? Никто не знает… лучше не провоцировать.

– Хорошо. И – спасибо.