И я снова злюсь на него. И теряюсь. Что происходило в его голове, когда он ворвался сюда и пустился танцевать со мной, будто мы с ним лучшие друзья? И что именно заставило его вернуться к своей всегдашней язвительной манере? Нет, я не жалуюсь. Я знаю, как справиться с этим Хадсоном. А тот, другой, просто вогнал меня в шок.

Хадсон фыркает из своего угла.

– Ха, вот что я получаю за то, что вел себя хорошо.

– Да, наверное, тебе не стоит этого делать, – соглашаюсь я. – Тебе это не идет.

– Я тебя умоляю. Мне идет все, и ты это знаешь. – И он подчеркивает свои слова, напустив на себя вид модели на подиуме.

Я разражаюсь смехом – не могу удержаться. И хотя Хадсон делает вид, будто я вызываю у него отвращение, я знаю его уже достаточно хорошо, чтобы разглядеть веселые искорки в его глазах.

– Я иду спать, – говорю я, отсмеявшись.

– Это приглашение? – вопрошает он.

У меня вспыхивают щеки, мне становится жарко.

– Ты имеешь в виду просьбу к тебе не вести себя в ближайшие шесть часов как козел, чтобы я могла спокойно поспать? Да. Что-то еще? Черта с два. – И, пустив эту прощальную стрелу, я беру свою корзину с постиранной одеждой и иду к себе в комнату.

– Понятно. Я не хотел разбивать твое сердце. – Но он насвистывает, пока мы поднимаемся по лестнице, и только когда мы добираемся до моей комнаты, до меня доходит, что это мотив песни Фло Райда «Good Feeling».

Не знаю почему, но это вызывает у меня улыбку. Наверное, именно поэтому, ложась в кровать несколько минут спустя, я шепчу:

– Спасибо, Хадсон. Я очень благодарна тебе за помощь.

Следует долгое молчание, такое долгое, что я бы подумала, что он уснул, если бы не видела его глаза. Но, в конце концов, он вздыхает и говорит:

– Не благодари меня, Грейс.